Теория поля

– Да мне повезло просто! Уверяю, я ничего специально не делал для этого…

Юноша вдруг умолк на полуслове и задумался. Он вспомнил свое выступление в Доме ученых. Ему вдруг стало жутко. Неужто? Неужели это действительно так? Нужно лишь сделать заказ, и судьба сама приведет тебя к намеченной цели?

– Не грузись, Олег. Ты лучший физик-экспериментатор из всех, кого я знаю. Этим недотепам-теоретикам до тебя, как до китайской границы на четвереньках. – Бриль кивнул в сторону Козырева. – Молодец, что ты здесь, с нами. У тебя все впереди, какие твои годы! Арсений, без обид!

Козырев жестом показал, что он и не думал обижаться.

– Ладно, уговорили. Давайте-ка еще по пятьдесят, – сдался под напором лестных аргументов Олег.

Прикончив бутылку в три тоста, друзья тепло попрощались, предварительно заверив друг друга в искренней и вечной преданности.

Для прощального разговора с Леной Томилиной Арсений приготовил одну, но очень красивую розочку. Тихо подкрался к ней со спины и положил цветок на клавиатуру. Девушка, увидев подарок, улыбнулась и резко развернулась на вращающемся стуле, чуть не сбив юношу с ног своими острыми коленками.

– Осторожней, красавица, я не хочу, чтобы последний день в институте стал моим последним днем в жизни!

– Ничего, не умрешь! Тебе стоило бы еще и не так врезать за твое поспешное бегство!

– Что ж вы все сегодня на меня так ополчились? Можно подумать, что я Родину врагам продал!

– Ну а как ты хотел? Земля слухами полнится, а ты молчишь как партизан. Куда идешь? Зачем идешь? Мне хотя бы мог бы сказать, темнило!

– Да не мог, Лен, честно! Не обижайся!

– Да ладно, я не обижаюсь. На таких, как ты, вообще не обижаются!

– Ой-ой, не обиделась, но губки надула. Эй, кончай! – он тряхнул ее за плечо.

– Да говорю же, не обижаюсь, отстань! Пойдем лучше покуришь со мной напоследок.

Они вышли из комнаты.

– Вот так всегда! С кем тут теперь общаться? Один нормальный человек в кои-то веки появился, и тот уже уходит! – расстроенным голосом произнесла Лена.

– Да ладно, я же увольняюсь, а не умираю. Даже не уезжаю. И вообще, настоящие программисты в реале не общаются! А виртуально мы еще больше сможем теперь общаться. Аську, слава богу, никто не отменял! И на форумах. Как там твой ник на сишных конференциях? ЛедиPro?

– Ну ты все же не исчезай совсем из реала, заходи в гости хоть иногда.

– Конечно! Накуплю тортиков и…

Арсений посмотрел на Лену. Глаза девушки были наполнены грустью. Казалось, она хочет еще что-то сказать, но никак не может решиться. Он взял ее за руку.

– Лен, ну что ты в самом деле. Не узнаю тебя, честное слово! Где твой озорной взгляд? Куда делся твой всегда ироничный тон?

Она положила голову ему на грудь.

– Как-то уже привыкла к тебе, хоть ты и глупый самовлюбленный сноб.

– А ты тогда – нежная кисейная барышня и к тому же еще плакса! Вот! Кстати, давно хотел тебя спросить, что за ник такой, ЛедиPro?

– Это еще с тех времен, когда на Pro*C^[39] писала.

– А… А я-то думал!

– Что ты думал?

– Что, думаю, за леди-профессионал такой? Девушка, вы профессионалка?

Арсений даже не успел закончить фразу, как получил ощутимый удар в живот острым девичьим локотком.

– Вот так-то лучше, вот теперь узнаю нашу Ленку! Девушка, вы работаете? Сколько за час? А за ночь? Ай-ай!!! Потише!

Последний возглас вырвался у Арсения, потому что Лена больно стукнула его по голове.

– Эй-ей, погоди, не так сильно, так нечестно! Нет, ты определенно решила меня сегодня искалечить!

Он со смехом отступал в глубь коридора, безуспешно пытаясь защититься или увернуться от заслуженного града ударов возмущенной подружки.

Часть II

Глава 8

Дома Арсений застал Вику расстроенной. На вопрос, что случилось, она доверчиво положила голову ему на плечо:

– Я не понимаю, что я делаю не так. Я стараюсь изо всех сил и все равно никак не могу угодить твоей маме! Нет, она меня ни в чем не упрекает и даже очень мило со мной общается, но я чувствую холод в ее отношении. Ты дома бываешь редко, и мне очень одиноко. – И вдруг, будто испугавшись расстроить любимого, торопливо закончила: – Да ладно, ты не бери в голову. Не принимай близко к сердцу. Чтобы видеть тебя каждый день, я могу терпеть и не такое!

– Терпеть не надо. К сожалению, здесь, хоть из кожи вон лезь, все равно останешься виноватой. Но ничего, теперь наконец-то появилась возможность разрешить ситуацию. Посмотрим, что она на это скажет.

Арсений решительно направился в комнату матери. Та сидела за своим массивным, добротным письменным столом напротив окна, спиной к двери и что-то писала в толстой потрепанной тетради. Рядом на столе с обеих сторон от нее беспорядочно громоздились высокие стопки толстых книг. Небольшой телевизор что-то вещал, но совершено впустую – Нона Алексеевна его не смотрела и даже не слушала, целиком погрузившись в работу.

– Мам, привет! – разрубил Арсений царящую здесь атмосферу. – Мы с Викой скоро съезжаем от вас. Я теперь в состоянии снимать квартиру. Так что не переживай, скоро все твои мучения закончатся.

Женщина оторвала взгляд от тетради, уставившись в окно непонимающим взглядом. Какое-то время она продолжала находиться там, где-то глубоко в своих мыслях, не сразу поняв, откуда взялся этот неожиданный раздражающий фактор. Вынырнув наконец в реальность, Нонна Алексеевна, сохраняя прежнюю позу, лишь досадливо отмахнулась от его слов:

– Прекрати! Не валяй дурака! Вот тоже мне еще придумал!

– Это не обсуждается. – Арсений был тверд и резок. – Я просто тебя информирую.

Он демонстративно уселся на диван перед телевизором, закинул ногу на ногу, взял пульт и стал перебирать каналы, пытаясь скрыть нахлынувшее нервное возбуждение. Нонна Алексеевна поняла, что сын настроен серьезно и предстоит непростой разговор. Она отложила ручку, развернулась на вращающемся кресле к нему лицом и строго сказала:

– Ну ладно. Давай поговорим. Ты что, действительно собираешься каждый месяц выбрасывать на помойку кучу денег? Ради чего, ты подумай хорошенько. И ради кого? Неужто ради нее?

– Ради себя. Я не хочу, чтобы за меня решали, как мне следует жить и с кем мне следует жить. А здесь у меня этого не получится.

– Сынок, ну посуди сам, – примирительно продолжала мать, – лучше эти деньги отложить. Через какое-то время соберешь солидную сумму, купишь себе жилье. И тогда живи один на здоровье. В этом случае деньги останутся при тебе. Станут твоим капиталом в форме недвижимости.

– Мам, ну какая недвижимость? Сколько лет я буду на нее копить? Не хочу даже пытаться. Я живу сейчас, а не потом когда-нибудь.

– Это все она тебя науськивает! Ну хорошо, приехала, пожила немного. Что-то она загостилась, ты не находишь? Пора и честь знать. Я понимаю, тебе неудобно, хочешь, я с ней поговорю?

– Нет, не хочу. Ты меня извини, конечно, за прямоту, но это тебя не касается. Будет столько жить, сколько я решу. Не хотите, чтобы мы жили здесь, – ладно, мы съедем. Будем жить в другом месте. Этого уж нам ты никак запретить не сможешь.

– Ну и что, ты собираешься с ней всю жизнь прожить? Уцепился за первую попавшуюся юбку и боишься оторваться? Своего мнения уже совсем не имеешь! И это ты, который так всегда кичился своими независимыми суждениями! Разочаровал ты меня, сынок!

– Думай как хочешь. Я даже спорить с тобой не буду.

– Шантажируешь мать? Спасибо, сынок, дождались на старости лет! – Нонна Алексеевна пустила в ход последнее, самое действенное оружие. – А как мы себя будем тут чувствовать одни, в этой огромной квартире, зная, что ты ютишься там, где-то в тесноте за бешеные деньги? Об этом ты подумал?

– Мам, я тебе еще раз объясняю. То, что я ухожу, никоим образом не значит, что я на вас обиделся или что я хочу чего-то добиться от вас. Нет. Я целиком признаю за вами право на эту квартиру. Мы попробовали пожить вместе – не получается. Да и не правильно это, не должны разные поколения жить вместе. Неизбежно возникают конфликты. Приходится постоянно уступать, приспосабливаться, тратить нервы. Ради чего?

– А ты представляешь, сколько денег тебе придется платить каждый месяц! Сколько всего полезного можно было бы купить на них! – не унималась мать.

– Так я и покупаю! Покупаю свою свободу и независимость. Покупаю свои и твои нервные клетки. Покупаю наши с тобой хорошие отношения. Разве этого мало? Разве оно того не стоит? А копить деньги – занятие неблагодарное. Они могут обесцениться, пропасть. Может так получиться, что я начну зарабатывать в разы больше и зачем тогда мне будут нужны эти крохи? Нужно жить, пока живется. Будет день – будет пища.

– Ах, Арсений, расстраиваешь ты меня, мой мальчик, – эту фразу Нонна Алексеевна произнесла уже более спокойным тоном. – Ну как же так, я все никак в толк взять не могу. Неужели ты действительно покинешь нас из-за какой-то девчонки?

– Да что ж такое-то, мам! Я как будто не с тобой разговаривал! Я кому только что объяснял? Все, больше не хочу ничего слушать! Я тебя предупредил. Пошел искать квартиру. Без обид!

Вика молча сидела на кровати в комнате Арсения и с волнением ждала его возвращения. Она чувствовала и понимала, что от разговора, проходящего в эти самые минуты в соседней комнате, может зависеть судьба всей ее жизни. Вернувшись, Арсений ничего не сказал, быстрым шагом прошел мимо девушки, сел за стол и включил компьютер. Четверть часа прошла в полной тишине, для нее она показалась вечностью. Он сосредоточенно смотрел в экран монитора, что-то искал в Интернете. Она видела его крайнюю возбужденность и едва дышала, боясь сделать что-то не так, навлечь его гнев, нарушить шаткое равновесие высших сил.

– Все, Викусь, мы съезжаем отсюда, – неожиданно веселым голосом Арсений разом смел гнетущее молчание, а вместе с ним и все ее страхи. – Надо найти что-то поближе к моей работе. Главное, чтобы было чисто. Ну и недорого по возможности. Сейчас смотрю, что там есть в Интернете. Потом надо будет еще газет купить.

– Мне все равно где, мне главное – с тобой! – тихо сказала Вика, она физически ощущала, как камень, подвешенный к сердцу, стремительно растворяется в его словах, превращаясь сначала в пыль, потом в столь необходимый ей воздух, который теперь приятной волной судорожно заполнял легкие и разливался с кровью по всему телу бесконечной благодарностью. Благодарностью за то, что он так заботится о ней, о ее спокойствии, готовый пойти на все, даже на разрыв с родителями.

Арсений, поняв ее состояние, подошел, сел рядом и крепко прижал к себе.

– Не переживай, все устроится. Нам там будет лучше, вот увидишь!

Они сидели обнявшись. Вместе им было хорошо и спокойно, но червячок сомнений все-таки ерзал у него в душе – может, мать права? Готов ли он провести вместе с этой женщиной всю свою жизнь? Если нет – зачем все это? Ради удовлетворения собственных амбиций? Конечно, он сделает так, как решил, он не может позволить кому-то вмешиваться в свою жизнь, даже собственным родителям. Но истина от этого не изменится. И поэтому, наверное, так тяжело на душе от принятого решения. «Ладно, время покажет, правильно ли это было», – подумал он про себя и в очередной раз отложил трудный вопрос на потом.

С квартирой повезло. Не сразу, конечно. На активные поиски ушло целых две недели. Каждый вечер после работы Козырев объезжал несколько адресов. Варианты приходилось выискивать всеми доступными способами. Часть из них предлагали многочисленные риэлтерские агентства. Некоторые удавалось «откопать» на просторах Интернета. Кое-какие предложения попадались в газетах бесплатных объявлений. Почти все квартиры были непригодны для проживания: запущенные, грязные, с обвалившейся плиткой, протекающей сантехникой, вздувшимися полами и гроздями оборванных, висящих обоев, из-под которых виднелись раздавленные клопы и экскременты прочих насекомых. Начинать самостоятельную жизнь в таких условиях представлялось немыслимым. Плюс ко всему за эти «клоповники» хозяева просили какие-то нереальные деньги.

Уже почти отчаявшись, Арсений поехал смотреть очередную квартиру в десяти минутах пешком от станции метро «Щелковская». Лаборатория Сафина, а следовательно, и штаб-квартира научной группы «Вихрь» располагались там же. Он удивлялся, почему раньше не догадался искать квартиру не в центре, а неподалеку от работы, тем более что стоимость аренды на окраинах города была значительно меньше, а предложения в огромных спальных районах, наоборот, изобиловали многообразием.

Небольшая однокомнатная квартирка не претендовала на изысканную роскошь, не отличалась стилем дизайнерских интерьеров, но зато была вполне функциональна, а скромный, недавно произведенный хозяевами косметический ремонт, создавал ощущение чистоты, свежести и аккуратности. Цена немного превышала ожидаемую, но Арсению удалось договориться о скидке. Хозяевам – пожилой супружеской чете – понравился юноша. Они совершенно разумно сочли, что молодой ученый с московской пропиской, без детей, без домашних животных, без вредных привычек является идеальным жильцом. Наличие девушки тоже обрадовало стариков – значит, не будет приглашать кого попало.

Переехали легко и быстро. Компьютер, музыкальный видеоцентр, несколько книг, чемодан одежды, пара комплектов постельного белья, подушка, одеяло да зубные щетки. Вот и все имущество. Необходимая на первое время посуда нашлась в съемной квартире.

* * *

Они забрались с ногами на диван в своей новой квартире, впервые в жизни ощущая себя полноправными хозяевами, взрослыми и самостоятельными людьми. Вика забилась к Арсению под бочок. Положила его руку себе на плечо. Эта нехитрая поза позволяла ей почувствовать себя полностью защищенной от всех мировых невзгод и неприятностей. Юноша включил видеомагнитофон.

– Что мы сегодня будем смотреть? – спросила Вика.

– Знаменитый фильм, который ты, к твоему стыду, еще не видела. Тебе понравится, можешь не сомневаться. Правда, есть одна проблема.

– Какая проблема?

– Как у тебя с английским?

– В школе проходила.

– Я так понимаю, прошла мимо?

– А тебе зачем?

– Просто фильм в оригинале, без перевода.

– Нет! Я ничего не пойму. Так неинтересно.

– Не волнуйся, я тебе буду переводить. Все что надо – поймешь. А фильмы следует смотреть на том языке, на котором их снимали. В оригинале, так сказать. Иначе как ты сможешь верно оценить игру актеров?

– Ну я не знаю…

– Собственно, больше все равно ничего нет. Так что либо смотрим, либо нет. Ну, решайся!

– Ну ладно.

– Хорошо, – улыбнулся Арсений и нажал на кнопку «Пуск».

– Так как он называется-то?

– Pretty Woman.

– Переводи!

– Ну типа: «Та еще штучка».

Прошло несколько первых кадров, но юноша хранил молчание. Вика, не дождавшись обещанного перевода, спросила:

– Ну, и чего там такое происходит?

– Пока ничего не происходит. Не видишь, вечеринка. Мужик ходит, ищет своего друга.

– А это кто такой?

– Это Ричард Гир.

– Сама вижу, что это Ричард Гир. По фильму кто это?

– Главный герой.

– И о чем он разговаривает?

– С девушкой своей ругается.

– Зачем?

– Видно, такая уж девушка. Кроме как поругаться с ней, больше ни на что не годится.

– А теперь целует какую-то девушку.

– Ага! Эти американские девушки такие доступные… Демократия. И равноправие полов, что ж ты хочешь. Там если ты не поцелуешь девушку – все, сразу статья, дискриминация по половому признаку. Или никого не целуй, или уже тогда каждую. Вот и приходится бедным мужикам целовать всех подряд.

– Я у тебя что, весь фильм должна выпытывать перевод? Может, ты сам уже начнешь мне что-нибудь рассказывать?

– Да успокойся! Смотри кино. Все, что надо, я сам тебе скажу. Если не говорю, значит, ничего интересного.

– Но мне хочется знать, о чем они говорят.

– Они говорят о всякой фигне. Это же Голливуд, тут в фильмах полно всякой фигни, которая никак не влияет на сюжет. Сиди и смотри тихо! Цыц! Не отвлекайся.

Арсений грозно посмотрел на Вику и погрозил ей пальцем, но наконец-то начал комментировать сюжет картины.

– Вот видишь, он хочет угнать машину. Так и говорит:

– Я хочу угнать эту машину. Вон тот мужик сказал мне, что она лучшая из всех, что есть на этой стоянке. Но в ней нет ключей, мне придется выдернуть провода и соединить их напрямую.

– Но сэр, это очень дорогая машина, если вы выдерните провода, то ремонт потом будет очень дорого стоить. Если Вы твердо решили ее угнать, давайте я Вам лучше принесу ключи.

– А у тебя есть ключи?

– Конечно, я же парковщик.

– Тогда неси ключи, и я поехал.

– Хорошо, вот Вам ключи. Эй, люди, у кого есть фотоаппарат? Сфотографируйте меня с угонщиком. Что, ни у кого нет фотоаппарата? Вот так всегда. Сэр, А Вы не могли бы прийти завтра угнать еще одну машину, я бы захватил из дома фотоаппарат? Кстати, сэр, а Вы умеете водить такую машину?

– Нет, но пока я не успел далеко отъехать, ты можешь мне быстренько все объяснить.

Похоже, что успел объяснить, видишь, как резво уехал.

– А разве так можно угнать машину? – удивилась Вика.

– Конечно, это ж Америка, цивилизованная страна. Там все делают цивилизовано. К тому же у них там все застраховано и поэтому никто не парится. Кроме страховых компаний. Но страховые компании еще не в курсе, что он угнал машину, поэтому они тоже не парятся. В общем, все довольны.

– А куда он едет?

– Да фиг его знает! Чего не видишь, тут нет слов, музыка только! Может, тачку хочет продать?

– А это кто?

– А это, похоже, как раз и есть дилер по угнанным спорт-карам.

– Она же девушка.

– Ну, значит, дилерша. Пришла в бар на разборки с другим перекупщиком. Тот ей типа бабло задолжал. Вишь, ругаются.

– Она тоже девушка!

– Ага. Я заметил. Походу, у них тут банда воинствующих амазонок-водителей.

– Ты врешь мне все!!!

Арсений не мог больше сдерживать смех.

– Ах ты негодяй! – Вика схватила подушку и начала дубасить его со всей силы. – Обманул меня. А я поверила! Получай! Ах ты…

Последний возглас вырвался у девушки, потому что Козырев перешел в контрнаступление.

– Пусти меня, что ты делаешь! Эй, дурачок, оставь меня. Не надо снимать трусики! …Осторожнее, порвешь… Ай! Помогите кто-нибудь! Ах…

Дальнейшие звуки, издаваемые двумя драчунами, носили явный оттенок откровенной эротики. Вскоре они забыли обо всем на свете, их тела сплелись в волшебном и стремительном вихре танца любви. Они любили друг друга страстно и ненасытно, под мерный звук английской речи, доносившейся из работающего телевизора, на котором так и продолжался фильм «Красотка» с Ричардом Гиром и Джулией Робертс в главных ролях.

* * *

Поначалу Арсений сам покупал продукты по дороге домой. Но очень скоро они осознали, что это неудобно. Вика готовила еду, она лучше знала, что нужно, у нее было больше свободного времени, чтобы найти продукты посвежее и подешевле. В конце концов она как женщина лучше разбиралась и в магазинах, и в продуктах. Поэтому Арсений купил несколько конвертов, написал на них суммы, подписал каждый и разложил деньги на месяц, сформировав таким образом первый семейный бюджет, состоящий всего из нескольких расходный статей: квартплата, питание, одежда, развлечения, резерв. Заметив как-то раз, что Вика стесняется попросить даже небольшую сумму, например на колготки или женскую гигиену, Козырев стал просто-напросто ежемесячно отдавать ей всю свою преподавательскую зарплату. Деньги были не бог весть какие, но Вике хватало. Доходы же на семью шли в основном от работы в группе «Вихрь». Получив зарплату, глава семьи сразу же раскладывал ее по конвертам. Оставшиеся деньги решили откладывать на будущие больше покупки. Если, конечно, они будут, эти оставшиеся деньги.

Став полноправной хозяйкой семейного очага, Вика полностью оградила Арсения от домашней рутины и старалась изо всех сил, а сил для любимого мужчины у нее хватало. Ему же нравилось приходить вечером в чистую уютную квартиру, где был идеальный порядок, вещи выстираны, выглажены и развешаны в шкафу, а на кухне дымились тарелки с вкуснейшим украинским борщом или картофельными зразами с грибами, и шипел, закипая, чайник. Вика так изобретательно, разнообразно, а главное, вкусно готовила, что даже обедать с работы он частенько приходил домой.

Арсений и в себе с удивлением открывал новые качества, неожиданно оказавшись домашним, семейным человеком. Вдруг выяснилось, что ему нравится чистота и порядок, что ему доставляют удовольствие красиво оформленные блюда, которые Вика подавала ему на обед и на ужин. Ему понравилось приходить в свой дом, где его ждут и встречают с искренней радостью, окружают любовью, теплотой и заботой. Ему нравилось и то, что родительский дом тоже недалеко, и там по-прежнему свободна его комната, там всегда можно рассчитывать на любую поддержку и помощь, получить ценный совет или просто высказаться, там его поймут и услышат. Издалека все разногласия с родителями показались мелкими и незначительными. Он был почти счастлив.

Если что-то его и беспокоило, так это то, что не он сам сделал выбор. Изначально это было Викино решение. Она определила его сегодняшнюю жизнь, внезапно приехав и оставшись. Ему пришлось смириться с этим. Он не был уверен в ней до конца, подозревал, что не только из-за него она появилась в Москве. И это изо дня в день точило его изнутри, мешая наслаждаться новой жизнью, сказывалось на его поведении, на их отношениях. Временами он переставал себя контролировать, и тогда все накопившееся в душе раздражение выливалось грязным потоком на бедную девушку. Он не говорил ей об этом прямо, избегая неприятной темы, а может быть, не желая переводить конфликт в то русло, из которого уже невозможно было бы выбраться. Не имея возможности предъявить ей что-то серьезное, придирался по мелочам, изводил ее непонятными претензиями. Накручивал сам себя и превращал изначально незначительные эпизоды в трагедии мирового масштаба. Он ненавидел себя за это, а она выдерживала все его выходки, переносила со стоическим терпением, пыталась сгладить острые углы, погасить вспышки гнева, как-то угодить ему, успокоить, ублажить. Она прощала ему буквально все. Но жизнь отдельно от родителей, которая должна была принести ей освобождение от незаслуженных упреков и проявлений неудовольствия, как ни странно, сделала еще хуже. Теперь ее любимый и самый близкий человек, который раньше был на ее стороне, защищал и оберегал ее, сам причинял страдания.

Однажды, придя домой усталый и раздраженный, Арсений вымыл руки и сразу пришел на кухню ужинать. Вика приготовила плов из курицы и салат из свежих овощей. Он сел за стол, поковырял вилкой в тарелке и недовольно произнес:

– Я люблю есть плов со сметаной!

– Зачем? Плов не едят со сметаной. Он и так очень жирный. Попробуй, тебе понравится.

– Не надо мне рассказывать, что и как делают. Меня это не интересует. Я делаю так, как привык.

– Но я же не знала…

– Да не нужно ничего объяснять, просто дай мне сметаны и все.

– А сметаны нет, – растерялась Вика.

Арсений со злостью посмотрел на нее и, даже не пытаясь скрыть раздражения, грубо процедил сквозь зубы:

– Сметана в этом доме должна быть всегда!

Вика смолчала. Хотя надолго запомнила этот случай, а фраза отпечаталась на сердце рубцом. Через несколько дней Вика приготовила карпа. Голодный Арсений, который вообще всегда ел очень быстро, буквально заглатывая пищу огромными кусками, набросился было на еду, но быстро понял, что рыба хоть и вкусная, но необычайно костлявая, и что ее поглощение требует сноровки и терпения. Тогда он отодвинул тарелку от себя и заявил, что есть это невозможно. Вика предприняла попытку его убедить, но Арсений встал из-за стола, ушел в комнату и больше до конца дня не произнес ни слова. Как ни пыталась девушка уговорить его поужинать, предлагая на выбор множество других вариантов еды, вытащить его из берлоги, в которой он спрятал свое эго от всего внешнего мира, у нее так и не получилось.

К счастью, такие выпады случались нечасто, поэтому Вика, сжавшись внутри, просто пережидала непогоду в доме, воспринимая ее как неизбежную данность. И Бог сполна награждал ее за терпение. Вскоре на семейном небосводе вновь выглядывало ласковое теплое солнышко, и жизнь возвращалась в свою привычную спокойную колею. Однако сцены гнева не проходили бесследно – она начинала ждать и бояться их.

* * *

Викин день рождения, приходящийся на конец мая, решили отметить на даче, открыв заодно дачный сезон.

Двухэтажный кирпичный дом на участке в десять соток находился в тридцати километрах от Москвы. Идея построить дачу принадлежала Нонне Алексеевне, которая вдруг захотела приобщиться к всеобщему увлечению москвичей загородным строительством. А уж если эта женщина что-то решила, шансов избежать задуманного ею не оставалось ни у кого.

Естественно, основное бремя по воплощению ее мечты в материальную форму выпало на долю мужа. Арсений всецело помогал отцу, потратив на стройку все свои летние каникулы между первым и вторым курсом. Он ездил на строящуюся дачу с удовольствием – недавно получив права, водил машину с безграничной радостью.

Строили самостоятельно: привозили цемент, готовили раствор, клали кирпичи в стены. Проект дома Козырев-старший подсмотрел в газете «Домострой». Довольно просторный дом в два этажа, длиной двенадцать метров и шириной в шесть. Последние три метра длины занимал гараж, над которым под покатой стеклянной крышей располагался зимний сад. Сад хоть и назывался зимним, использовался, как и весь дом, только летом. Со временем там даже появилась кровать, и комната оказалась вполне пригодной для проживания.

На первом этаже основной части дома размещалась кухня, одна спальня и большая двухсветная гостиная. Второй свет обеспечивал огромный фонарь, расположенный в противоположном от гаража скате крыши. Главным украшением гостиной и предметом особой гордости Павла Тимофеевича являлся красивейший камин, сложенный им лично на отдельном фундаменте, в классическом стиле.

В гостиную можно было попасть двумя путями: с главного фасадного крыльца и из кухни. Из кухни также существовал выход через просторную веранду во двор. Из гостиной наверх поднималась деревянная лестница, переходящая под прямым углом в галерею, протянувшуюся поперек всего дома. Две двери вели в спальни второго этажа, а заканчивалась галерея выходом на просторный балкон. Удобства – санузел и ванная – располагались сразу за гаражом, а выход в них был предусмотрен непосредственно с веранды.

Была на даче и небольшая банька: рубленая, русская, которая топилась по-белому и благодаря удачной конструкции долго сохраняла тепло. Козырев перед приездом всей компании протопил ее, не жалея дров.

День рождения как таковой был лишь отличным поводом для широкомасштабного, разгульного веселья. Арсений обзвонил всех друзей, подруг и знакомых, и в итоге на даче, к ужасу соседей, собралось человек тридцать молодых, готовых к любым авантюрам людей.

Влюбленные приехали накануне вечером, загрузив под завязку отцовскую машину снедью и напитками, и сразу начали подготовку дома к празднику. Арсений взял на себя самое главное – маринование шашлыка. Вика ему помогала. Покончив с хлопотами, они перебрались в гостиную, намереваясь завершить вечер в приятной романтической обстановке, однако наполнявшая все вокруг пустота холодного дома, камни которого еще хранили память о лютых зимних морозах, особым уютом не отличалась. Тогда юноша закрыл все двери, жарко затопил камин, и вскоре тепло постепенно проникло внутрь, создавая особую уютную зону, из которой не хотелось выходить, особенно когда солнце окончательно село за горизонт и все дома в дачном поселке погрузились в непроглядную ночную мглу.

Вика была абсолютна счастлива: рядом любимый человек, там, в городе у них пусть маленькая, пусть временная, но своя квартирка, в которой она – настоящая и единственная хозяйка. За эти месяцы, прожитые вместе, она полюбила его еще сильнее, и это уже были не те первые чувства, зародившиеся легкомысленными южными ночами, а настоящая, крепкая привязанность к человеку, с которым она хотела пройти по жизни и ради которого была готова на любые жертвы. Она открывала его для себя заново, и ей все в нем нравилось, чувствовала с ним защищенность от всех проблем и неурядиц, могла довериться ему абсолютно. Единственное, чего она боялась, так это того, что сказка может закончиться, что столько счастья не может выпасть на долю простой смертной, и никак не могла понять, чем же она отличилась перед Господом, что он ее так щедро наградил.

Козырев чувствовал ее отношение, не мог не чувствовать. Но его холодный, прагматичный рассудок снова и снова подкидывал сердцу, которое уже давно приняло Вику, что-то, вносящее сумятицу в общие ощущения, мешавшее достичь гармонии между разумом и душой.

И все же эта ночь вдвоем на пустой холодной даче была фееричной, волшебной, незабываемой! Это была ночь двух влюбленных, посвятивших себя друг другу на несколько часов, полностью освободив мысли от всего, что происходит за пределами дома, поселка, страны, Вселенной.

Утром по-летнему теплое солнышко сияло на бездонно-голубом небе. Ни одной тучки, ни даже малейшего, легчайшего облачка. Юная светло-зеленая трава, какой она бывает только в мае. Белые шары цветущих яблонь, едва разбавленных свежими побегами молоденьких листочков.

Гости начали съезжаться ближе к обеду. Арсений быстро вовлекал их в работу. Ребята сооружали столы и лавки прямо на улице, вдоль дома. В ход пошло все – кирпичи, доски, оставшиеся от строительства, старая мебель, даже пара дверей, снятых с петель. Девочки мыли овощи, резали салаты, подбирали посуду, накрывали на стол. Шашлык Козырев не доверил никому: оба ведра с аккуратно нарезанным и замаринованным накануне мясом он убрал в холодный подпол, планируя извлечь его в самый нужный момент.

Вика еще никогда не была в центре внимания столь шумной и многочисленной компании. Тосты, комплименты, целая куча подарков – все посвящалось ей.

Праздник юности: шумные поздравления, танцы в каминном зале под громкую музыку, тихие песни под гитару и, конечно, шашлык, который Козырев уже давно отдал на откуп всем желающим. Молодые люди знакомились и влюблялись друг в друга. Несколько уединившихся романтических парочек вели задушевные беседы. Потом, значительно позже, из тех, кто впервые увидел друг друга в тот день на даче у Арсения, целых три пары стали супругами. Но тогда они еще не знали об этом, не ставили таких далеко идущих целей, а лишь веселились на полную катушку, забыв обо всем на свете.

– Друзья! – Арсений, вскарабкавшись на балкон по уступам веранды, обратился ко всем с пьяной речью. – Поступило предложение, подкупающее своей новизной. А не открыть ли нам дополнительно к дачному еще и купальный сезон?

Гул всеобщего одобрения прокатился внизу. Принять участие в необычном и неожиданном ночном купании захотели почти все. Громогласная толпа благополучно миновала территорию садового товарищества и пересекла довольно обширное поле. Сквозь пока еще лысые ветви маленького лесочка просвечивалось небольшое озеро продолговатой, вытянутой формы. Высоко в небе сияла полная луна, отражаясь в мелкой ряби водоема. Деревья окрасились в серебро этим волшебным, неземным светом.