Теория поля

– Каким еще данным? – продолжал недоумевать Козырев.

– Каким данным? – зачем-то переспросил Муса. Ему требовалась пауза, чтобы наиболее точно и понятно сформулировать то, что он собирался сообщить. – Данным о тебе, о твоей судьбе. Они явились мне в виде нескольких фраз на санскрите, и хотя я неплохо знаю этот древний и великий язык, я вполне допускаю, что мог в чем-то и ошибиться.

– Наш уважаемый медиум, как всегда, скромничает, – с улыбкой произнес Малахов. – Уверен, что суть послания он донес до нас в точности. А вот что касается его истинного смысла, боюсь, что тут нам еще предстоит потрудиться.

– Тебе дано имя, весьма необычное имя.

Старец бегло начертил что-то на бумажке и показал ее Арсению. Тот с любопытством взглянул – какой-то непонятный набор странных иероглифов:

Это деванагари^[10], древнейшая из письменностей, дошедшая в первозданном виде до наших дней. Произносится дайвапрамаардьжакаха. Дословно означает «стирающий предначертанное».

– Стирающий предначертанное? Что это значит?

– Нам еще предстоит узнать. Но подожди, это не все. Кроме имени нам дано некое указание на возможный путь развития событий. Во всяком случае, мы так думаем. Вот перевод полного текста:

«Дикша определит судьбу. Душа свободна. Строго держись своего пути. Учитель укажет легкую дорогу. И имя тебе дано будет: «стирающий предначертанное».

– Фраза «Учитель укажет легкую дорогу» скорее всего не несет особой информации. Практически во всех восточных школах невозможно переоценить роль учителя. Обычно считается нелишним дать дополнительное указание на необходимость наличия наставника и всяческого его почитания. Во всяком случае ничто иное в голову не приходит.

– А что такое дикша? – спросил Арсений. Вопросов было очень много, но этот лежал на поверхности.

– Ты что-нибудь слышал про точки бифуркации? – Малахов предпочитал объяснять последовательно.

Козырев неопределенно мотнул головой.

– В классической физике точками бифуркации называются точки, при которых система становится неустойчивой и возникает неопределенность. Так же и здесь. Ты наверняка слышал про различных предсказателей будущего. Нострадамус, Ванга и прочие. Так вот, если допустить, что предсказания возможны, получается, что вся наша жизнь предопределена заранее и человек не имеет возможности влиять на ее события.

Арсений понимающе кивнул, Евгений Михайлович продолжил.

– Мне с этим согласиться трудно. Мне приятно считать, что от меня все ж таки что-то зависит. Поэтому давай будем исходить из того предположения, что мир развивается по некоторому заранее написанному сценарию, но при этом существует возможность его изменений в довольно широких пределах.

– В каких пределах?

– Жестко определены и надежно зафиксированы только некоторые, наиболее важные, так сказать, реперные точки. По аналогии с физикой назовем их точками бифуркации. Человечество неизбежно через них проходит, а вот между ними цивилизация может развиваться множеством различных способов, которые в общем случае весьма сильно отличаются друг от друга. Понимаешь, это как принцип набегающей волны. Та, которая прямо перед нами, с ней все более-менее ясно. Путь избран, многие способны предсказать грядущее в небольших локальных пределах. А вот дальше видны одни лишь только гребни и впадины. Что несут нам новые волны, как сложится судьба внутри них – неизвестно. Но подъем всегда будет подъемом, а провал так и останется провалом.

Арсений характерным жестом подтвердил, что пока успевает следить за мыслью профессора.

– Поскольку твоя судьба по какой-то причине необычна, и, возможно, тебе уготована некая особая роль в мировой истории, ты получил посредством нашего дорогого Мусы Бурхана некую важную подсказку. И теперь только от тебя зависит, сумеешь ли, захочешь ли ты ею воспользоваться.

– Да, но что она означает?

– В индуизме дикша – некий священный обряд. Обряд посвящения в духовные ученики. Вероятно, тебе предстоит нечто подобное. И вот тут у тебя появится возможность сделать выбор. От него будет зависеть, как сложится твоя судьба. Вплоть до следующей, очередной, точки, изменить которую невозможно.

– И как это понять? Что я должен сделать? Что я должен сделать, чтобы сделать правильный выбор? – Козырев никак не мог привести в порядок свои мысли. Они путались в голове и создавали ощущение полной неразберихи.

– Над этим всем нам предстоит еще как следует подумать. Надеюсь, время еще есть.

– А что означает «стирающий предначертанное»?

Двое взрослых мужчин замолчали, бросая друг на друга вопросительные взгляды. Наконец, Евгений Михайлович произнес:

– Мы с Мусой считаем, что это означает возможность влияния непосредственно на точки бифуркации.

* * *

– Ну, как твои впечатления? – спросил Малахов у Арсения, когда они, покинув жилище достопочтенного йогина, медленно брели рядом вдоль тихих улочек московского центра. В выходной день, когда все офисы закрывались, эти старинные, узкие переулки, проезды и тупички практически полностью вымирали.

– Честно говоря, я немного обалдел. Это все как-то, ну непривычно, что ли. Отдает фантастикой. Магия, мистика, волшебство. Нет, интересно, конечно, но напоминает скорее детские сказки. А скажите, Евгений Михайлович, вот вы, известный ученый, неужели вы сами в это верите?

– Стало быть, ты не веришь?

– Я пока не знаю. Это ни на что не похоже. Наверное, мне надо просто привыкнуть. Но если вы считаете…

Профессор неопределенно скривился.

– С сугубо формальной точки зрения не существует весомых доводов ни за, ни против подобных теорий. Все ж таки наука пока еще слишком слаба. Так что это вопрос веры.

– Веры? – Козырев удивился еще больше.

– Да, именно веры. Необязательно верить в Бога. Верить можно во что угодно. Пока мы не знаем чего-то достоверно, остается предполагать те или иные варианты. Ведь как-то же все это устроено! – он сделал широкий жест руками, будто собирался обхватить ими весь мир. – Что-то тебе ближе, понятнее, что-то, наоборот, ты никак не можешь принять.

– Я как раз об этом и хотел сказать! Я не вполне согласен с Мусой Бурханом. Даже если все действительно так, как он описывал. Ну про страдания, переселение душ и так далее. Мне кажется, что в этой бесконечной череде перерождений существует некий глубокий, сакральный смысл. И что это значит полностью избавиться, скажем, от эмоций? Воспринимать жизнь так, будто они приносят исключительно одни лишь страдания… Не знаю, по-моему, это неправильно! Скорее, я бы сформулировал так: жизнь имеет смысл, если положительные эмоции преобладают над отрицательными. По количеству, по силе ощущений, по глубине. Другой вопрос, как этого добиться. Вот ведь в чем еще дело: отрицательные переживания тоже необходимы, без них не будет положительных. Ибо человек способен мыслить лишь только относительно, так сказать, познавать в сравнении. Как сделать человека счастливым? Сначала нужно сделать его жизнь хуже, а потом вернуть как было. Иначе он не способен оценить данное ему! И если эмоции принадлежат исключительно материальному миру, значит, нирвана лишена их вовсе. Что это за нирвана такая, если в ней нет кайфа? Я не уверен, что мне бы этого хотелось. Я чувствую – значит я существую!

Малахов улыбнулся:

– Да… И это мысли семнадцатилетнего юноши! И хотя суждения твои излишне категоричны, ты, Арсений, весьма неординарный человек. Даже если не принимать во внимание туманное пророчество. И у тебя характер настоящего ученого. Все подвергать сомнению, пока не будет доказано обратное. Только здесь важно не переусердствовать.

– В каком смысле?

– В том смысле, что и отвергать окончательно никакие идеи тоже не стоит, пока для этого не появятся достаточно веские основания.

Они подошли к метро, и в этой точке пути их временно расходились.

– Спасибо, Евгений Михайлович, в любом случае было очень интересно.

Спешно пожав протянутую руку, Арсений перебежал узенькую дорожку и вскочил внутрь подъехавшего троллейбуса. Малахов еще несколько секунд смотрел ему вслед. Тихо произнес себе под нос:

– Пожалуйста, мой друг, пожалуйста. Надеюсь, мы все делаем правильно.

* * *

Управлять своими снами Арсений научился давно, еще в юношеском возрасте. Лет, наверное, в тринадцать или в четырнадцать. Сны всегда являлись ему очень яркими, красочными и реалистичными историями. Конечно, в них было все не так, как в реальной жизни, но все же, находясь внутри сна, отличить его от реальности представлялось чрезвычайно сложной задачей.

Началось все с того, что он очень скучал по родителям, которые периодически работали за рубежом, а его, чтобы избежать смены школы и привычной жизни, оставляли жить под присмотром бабушки и дедушки. Нет, бабушка и дедушка были очень хорошими. Бывшие учителя, они во внуке души не чаяли, баловали его и вместе с тем могли дать много нужного и полезного для гармоничного развития. Но что там говорить, родители есть родители. Никто не сможет заменить ребенку материнской любви и заботы.

Очень часто ему снился сон, что родители неожиданно вернулись, и он, безмерно счастливый, бежит со всех ног домой, где бы он ни находился, дабы поскорее их увидеть. Каждый раз, когда он бежал, наученный горьким опытом предыдущих подобных сновидений, он пытался определить для себя, действительно ли родители вернулись или это всего лишь очередной приятный сон. И каждый раз он был твердо уверен – да, вот теперь-то уж точно не сон! И каждый раз, проснувшись, он с унынием понимал, что в очередной раз обманулся в своих ожиданиях. Как пронзительно грустно и невероятно тяжело должно быть ребенку снова и снова испытывать подобное разочарование!

Но однажды он вдруг ясно и четко понял – это сон. Анализируя впоследствии произошедшее, так и не смог объяснить себе четко, что же явилось толчком, что на этот раз случилось такого, чего не бывало ранее? В первый раз он настолько испугался, что тут же проснулся. Ощущения получались весьма необычными. Ты полностью осознаешь себя и запросто контролируешь любые свои поступки в ясном уме и твердой памяти. Но при этом ты все так же продолжаешь находиться внутри сновидения. Формально вокруг тебя ничего не изменилось, однако прежние декорации отдают теперь легким мистическим налетом и заставляют тебя чувствовать некоторую нереальность происходящего. То же место, те же предметы, те же люди, просто ты вдруг понял, что это всего лишь сон.

Он много думал о странном событии наяву, вспоминал ощущения, пытался постичь своим детским умом суть необычного явления. Когда это произошло во второй раз, он уже успел подготовиться морально и воспринял непривычную ситуацию более-менее спокойно. Ах, какое же это пьянящее ощущение свободы и безнаказанности! Самым трудным оказалось не проснуться окончательно. Ты находишься на столь тонкой границе между сном и реальностью, что, кажется, даже легкое дуновение ветра, будь то во сне или в реальной жизни, заставит тебя пробудиться. И уж, конечно, ты можешь проснуться в любой момент по своей собственной воле. И надо иметь большие способности, и приходится прикладывать серьезные усилия, чтобы не дать этой воле воплотиться в реальности.

Во второй раз ему удалось продержаться несколько полноценных минут, и, пожалуй, он испытал тогда самые яркие эмоции в своей жизни. Он еще ничего не знал и не умел делать во сне, не представлял, какие возможности открывает это новое для него состояние. Все это он понял несколько позже. Пока он мог лишь оценивать и познавать нереальность происходящего, наслаждаться свободой, совершать что-то такое, что всегда хотел сделать, но не мог себе позволить в реальной жизни.

Проснуться, оставаясь во сне, получалось на первых порах чрезвычайно редко, от силы несколько раз за год. Собственно, пробуждение происходило помимо его желания, по совершенно непонятным принципам, в соответствии с неведомыми ему законами. И оставалось неясным, что создает необходимые условия для управляемого сна и как вызвать их искусственно. Но Арсений очень любил такие моменты и сполна наслаждался ими, несмотря на то что всегда после подобных ночных приключений чувствовал себя изрядно уставшим и разбитым, поскольку был лишен полноценного отдыха.

Сначала он со свойственным ему усердием бросился реализовывать свой неудовлетворенный юношеский эротизм. Каждый раз, осознав себя во сне, он, памятуя о высокой опасности в любой момент проснуться, стремился как можно быстрее найти какую-нибудь более-менее приличную девушку, проходящую неподалеку, с целью немедленно заняться с ней сексом. Девушки во сне все сплошь попадались доступные и на все согласные, правда, немного индифферентные. Никогда не возражали и всегда вели себя ровно так, как Арсению того от них и хотелось. Впрочем, поскольку во сне самой большой неприятностью было то, что он мог проснуться, возможная необходимость применения насилия его тоже особо не волновала. Почему нет, если даже грубым и циничным своим поведением он ровным счетом никому не доставит неудобства или неудовольствия? Да и наказания никакого, очевидно, не последует, ведь это всего лишь сон.

Очень скоро он начал привыкать и подмечать некоторые закономерности происходящего. Все живые существа вокруг него строго и беспрекословно подчинялись всем его желаниям. Нет, то есть поначалу они демонстрировали видимость разумного волеизъявления – вели себя как-то, всегда по-разному, в зависимости, наверное, от изначального сценария сна. Но как только Арсений обращал на них свое высочайшее внимание, они либо замирали, не зная, что предпринять до того, как будет высказана воля хозяина, либо, если эта воля уже была определена, немедленно приступали к ее неукоснительному исполнению.

Затем он заметил, что обладает во сне уникальными способностями. Например, он мог материализовывать предметы, если, конечно, термин «материализация» вообще может быть применим к происходящему внутри сновидения. Однажды ему привиделось, будто они с друзьями готовятся к вечеринке. Они сходили в магазин, купили продукты согласно заранее подготовленному списку, и на обратном пути, уже на подходе к дому, вдруг порвался пакет, и все купленное рассыпалось, разлилось, разбилось – в общем, оказалось мгновенно уничтоженным. Арсений было расстроился, ведь придется заново тащиться в супермаркет, опять потребуется собирать деньги, но в этот момент у него случился тот самый акт дремотного осознания. Тогда он взял в руку новый пустой пакет, словно несет его из магазина. И просто стал вслух перечислять те продукты, которые они планировали к сегодняшнему застолью. Пакет в руке послушно тяжелел, наполняясь необходимыми товарами. В конце концов, мысли в голове закончились, но ощущение не вполне решенной задачи почему-то осталось. И тогда он подумал: «Да что ж я должен все помнить, что ли? Не царское это дело! Я во сне, или я не во сне! Я волшебник здесь или кто!? Хочу подарок от Бога, пусть сам решит какой!» В тот же миг он увидел торчащий из пакета кончик шикарного французского багета. «Точно, – подумал Арсений, – про хлеб-то я и забыл! Спасибо!»

Кроме того, во сне он умел летать. Как угодно – высоко или низко, далеко или близко. Правда, не очень быстро. Превысить некий, неизвестно кем определенный предел скорости, он почему-то не мог. Впрочем, обычно этого вполне хватало. Также он мог с легкостью закладывать мячи в баскетбольную корзину сверху в высоком прыжке, хотя в реальной жизни сделать этого ему никогда не удавалось. Данное обстоятельство и стало чуть позже тем самым признаком, который позволил ему хоть в какой-то степени целенаправленно управлять своими пробуждениями во сне. Ведь он не умеет летать в реальной жизни, не умеет класть мячи в корзину сверху. И если ему удалось подобное – значит, дело ясное, он во сне! Этого оказалось вполне достаточно, чтобы благодаря новому открытию осознавать себя внутри сновидения гораздо чаще. Позже у него появились и другие надежные индикаторы, которые, случаясь исключительно во сне, давали ему ясно понять, что это сон и есть. Например, ему часто виделось в ночных кошмарах, что он пытается включить свет, щелкает всеми выключателями подряд, но свет не загорается. Тогда Арсений научился использовать сей неприятный момент в своих интересах, и пугающие ужастики сразу же превратились в удивительные и увлекательные приключения.

Но кое-что он не умел делать даже во сне. А может быть, пока не умел, ведь его никто и никогда не обучал этому целенаправленно. Что сам постиг, тем и вынужден был довольствоваться. Он не мог изменить декорации вокруг себя. В каком месте проснулся, в том и приходилось весь остаток сна находиться. Он, конечно, мог перемещаться, лететь куда-то, окружающее пространство не имело видимых границ, но приходилось лишь констатировать ту или иную смену пейзажа, не имея возможности повлиять на него в целом.

И еще он не мог явить перед собой того или иного конкретного человека. Точнее, можно было, например, заставить тотчас появиться из-за угла некую абстрактную девушку, но вот со знакомыми людьми дела обстояли гораздо сложнее. Если нужный человек уже находился в его сновидении, он управлял бы им точно так же, как и любым другим. Но если же он изначально не присутствовал, создать его не удавалось никоим образом. Чего он только не пытался делать! Даже летал по всем закоулкам сна, пытаясь отыскать какие-то признаки знакомых улиц, чтобы привязаться к ним и уже затем найти нужный адрес, лелея слабую надежду отыскать по этому адресу столь желанного ему персонажа.

И все же это было очень здорово! Здорово почувствовать себя волшебником! Хоть иногда, хоть на час! Пусть даже не в полной мере. «Вот бы так в реальной жизни», – часто мечтал Арсений после окончательного пробуждения.

* * *

На этот раз Козырев заявился в гости к Мусе Бурхану один. Старый йогин почему-то позвонил ему напрямую и предложил встретиться, хотя до этого они ни разу не общались в отсутствии Малахова. Даже по телефону.

Настроение у молодого человека было замечательное. Экзамены сданы, диплом получен, направление будущей работы избрано. Впереди ожидает новая, взрослая, самостоятельная и интересная жизнь. А беседы с мудрым старцем всегда ему нравились. Они приятно отдавали какими-то таинственными, мистическими, скрытыми знаниями. И хотя сам он считал подобные практики ненаучными, все же накопленная в них мудрость тысячелетий поневоле заставляла относиться к ним с должным почтением.

Свято следуя своей извечной манере сразу же переходить к самой сути вопроса, Муса не стал долго ходить вокруг да около и буквально с порога выпалил юноше то, зачем, собственно, и пригласил его в гости:

– Арсений, я хочу предложить тебе стать моим личным учеником. Я долго думал, прежде чем сделать тебе подобное предложение, и счел, что мы с тобой сможем стать хорошей командой. Во всех индийских практиках чрезвычайно важно, чтобы учитель и ученик подходили друг другу духовно, и я считаю, что это как раз тот самый случай.

Такой постановки вопроса Козырев никак не ожидал. Он вообще с трудом себе представлял, что значит быть учеником с чисто восточной точки зрения, не понимал четко конечной цели обучения и уж тем более даже предположить не мог, в чем именно заключается собственно процесс познания. Однако он умело скрыл свою первую, явно негативную, реакцию, дав тем самым возможность хозяину высказаться более подробно.

– У нас в стране, Арсений, чрезвычайно трудно встретить настоящего, подлинного гуру. Слишком много людей соблазняются внешней стороной медали, еще большее их количество и сами-то знакомы с древней тайной культурой слишком поверхностно. Это все не годится! Я же смогу передать тебе то, что собирал по крупицам в течение всей своей долгой жизни! Сначала в нашей странной, необычной стране йогические практики были под запретом. Потом, наоборот, стали слишком модными, а следовательно, общедоступными и низкопробными. У меня же были хорошие учителя и доступ к самым истинным, сокровенным знаниям! Из тех, что тысячелетиями передаются только из уст в уста, да и то лишь самым достойнейшим из шишйа.

– Муса Джи, вы застали меня врасплох. Я буквально даже не знаю, что и ответить.

– А я вовсе не требую от тебя ответа здесь и сейчас. Это очень хорошо, что ты не прокричал радостно: «Да, я согласен, учитель!» Для столь важного дела требуется взвешенное и продуманное решение. Ведь ему потом придется следовать всю свою жизнь.

– Да, я это понимаю.

– А чтобы тебе было над чем именно думать, я расскажу тебе еще кое-что. Конечной целью йоги является достижение мокши. Ты это знаешь. Это долгий и тяжелый путь, но и в конце него мы добиваемся лишь промежуточного результата.

– Промежуточного?

– С точки зрения индуизма мокша и является самоцелью. Прекратить порочный круг самсары, достигнуть полного и окончательного освобождения. Но буддисты, а именно адепты школы махаяны, «Великой колесницы», не останавливаются на этом, ибо чего стоит заслуга достичь личного просветления? Истинно просветленный должен понимать, что существует необходимость избавления от самсары всего человечества! В этом их цель и в этом их жизнь.

– Как-то это чересчур самонадеянно, вы не находите? Я понимаю еще спасать себя, но спасать всех… Разве это правильно?

– Жизнь полна страданий. Даже удовольствия приносят страдания, когда человек их лишается. И чем сильнее страсть, удовольствие, наслаждение, тем сильнее последующие страдания. Даже для великих, сильных мира сего! Огромные возможности исполнения желаний не порождают ничего, кроме еще больших желаний! Что же говорить про простых людей? И я не говорю уже про болезни, про душевные муки. Весь материальный мир соткан сплошь из одних лишь страданий! Так разве может быть цель более достойная и благородная, чем избавить людей от этой незаслуженной боли?

Козырев пожал плечами. Он не знал, что на это возразить, хотя внутренне и не был полностью согласен с йогином. Тот продолжил:

– Я открою тебе самый сложный, но при этом и самый быстрый путь. Слышал ли ты что-нибудь о тантре? Йога учит нас, как избавиться от страстей, тантра – как использовать страсти для достижения своей цели. Это очень опасная, но при этом прекрасная практика! Только с настоящим, истинным гуру возможно овладеть ею. Роль учителя огромна! И я предлагаю стать твоим проводником на этом непростом пути.

Вместо ответа Козырев вдруг спросил:

– Скажите, Муса Джи, а можно ли выйти из круга перерождений, когда все достигнуто и уже больше нечего желать? Является ли скука синонимом просветления?

Вопрос стал полной неожиданностью, но мудрый мужчина не растерялся.

– Скука тоже страдание. Вот видишь, ты и сам начинаешь понимать, что, даже достигнув всего, что пожелаешь, невозможно избавиться от страдания. На дороге просветления нас ждет множество удивительных, волшебных вещей! Ты полностью изменишься, ты овладеешь огромными, колоссальными возможностями. Слышал ли ты о сиддхах?

– Сиддхах?

– Нет предела возможностям для истинно великих йогинов: чтение мыслей, мгновенное перемещение на гигантские расстояния, прорицание будущего, совершенная интуиция. Ты сможешь не спать, не пить, не есть, не дышать. Являть себя в нескольких местах сразу, лечить и воскрешать. Управлять событиями и даже материализовывать любые предметы!

– Вот как? Это интересно! – Арсений будто бы встрепенулся от скучного разговора. Муса успел заметить его реакцию.

– Ты меня не понял. Сиддхи – не самоцель. Это лишь приятный побочный эффект для преданных адептов практики. На том уровне просветления прилежный ученик не воспримет их как награду. Он останется к ним равнодушным. Ты себе сейчас даже представить не можешь всю глубину предстоящего тебе духовного перерождения.

Услышав про предстоящую глубину духовного перерождения, Козырев вновь явно и откровенно заскучал. Бурхан понял, что может потерять ученика, так и не приобретя его.

– Хорошо, я расскажу тебе одну известную поучительную историю про двух братьев. Старший брат стал буддистским монахом и долгих двенадцать лет потратил на практику тантры. Когда он вернулся домой, младший брат попросил: «Пожалуйста, покажи мне, чему ты научился». Старший подвел его к реке, погрузился в глубокую медитацию и через некоторое время встал и пошел через реку по поверхности воды.

Младший брат быстро нашел лодочника, дал ему монету, переправился на другой берег одновременно со старшим и вновь обратился к нему с вопросом: «Скажи, ты двенадцать лет учился тому, что я смог сделать за пять минут?» Старший брат устыдился напрасно потраченного времени, вернулся в монастырь и впредь занимался только истинной самореализацией.

Это я к тому тебе рассказал, что на тернистом пути просветления возможны любые соблазны, правильно избежать которых поможет только мудрый наставник.

В этот момент Козырев уже полностью определился со своим решением. Он и так с самого начала был настроен скептически, а уж теперь поведанная Мусой нравоучительная история утвердила его окончательно. Он деликатно откашлялся и обратился к хозяину с почтительной речью:

– Уважаемый Муса Джи! Я в самом деле невероятно признателен вам за столь великую честь. Не знаю, правда, чем я заслужил такое высокое доверие с вашей стороны, вы ведь меня совсем не знаете. И потому я считаю, что злоупотребил бы вашей добротой, если бы согласился на это щедрое предложение. Но это не главное! – последнюю фразу Арсений произнес несколько громче, чтобы предвосхитить возражения несостоявшегося гуру. – Вы помните ваше же предсказание? Я считаю, что вот она, дикша! Посвящение в ученики. Та, что должна определить мою судьбу. Я не готов. Я считаю, что мы еще не расшифровали послание. И если я сейчас откажусь, то тем самым изменю предначертанное. Я не знаю, правильно ли я поступаю, но сейчас я так чувствую. Надеюсь, что вы меня поймете и простите.

Бурхан явно растерялся. Он и предположить не мог подобного исхода сегодняшней встречи.

– Я только что окончил университет, – продолжал тем временем юноша. – Меня ждет новая интересная работа. Мне хочется сейчас сконцентрироваться на этом. Я верю в науку и ей одной поклоняюсь! Она мой Бог, и в ней моя жизнь! Я ведь столько этому учился!

– Учился… – задумчиво повторил йогин. – Учиться можно разному и по-разному. Вот ты, Арсений, образованный человек по современным меркам. Как ты сам говоришь, окончил университет. Не последний студент в своем выпуске. Возможно, даже первый. Но кто бы ты был, если бы не родители, не школа, не вуз? Те, кто передали, вложили в тебя опыт поколений предков. Пойми, я ничуть не умоляю твоих личных заслуг. Ты все это правильно воспринял, осознал, впитал в себя. Теперь, я уверен, будешь развивать науку дальше и сам откроешь много чего нового и полезного. Всего того, что сможешь передать потом своим потомкам. В этом путь цивилизации.

А теперь представь… представь, что ты родился в другом месте и с пеленок в тебя вкладывали не современные физико-математические знания, а практики древних тибетских школ. А если не только ты, а и все вокруг тебя постигали бы исключительно одни лишь эти только знания? Как ты думаешь, эта гипотетическая, другая цивилизация сильно бы отличалась от нашей, теперешней? То-то и оно! Мы рабы наших представлений. Отрешиться от них, подняться над реальностью и узреть истину очень мало кто способен.

Арсений согласно кивнул.

– Ну ладно, – Муса Бурхан вдруг резко и внезапно подвел итог всей их встречи. – Спасибо тебе за откровенность. Я ценю прямоту и честность. Надеюсь, у нас еще будет возможность вернуться к этому разговору, а у тебя – шанс передумать. В любом случае я уверен, мы останемся с тобой добрыми друзьями, и я всегда буду рад видеть тебя рядом.

Козырев снова кивнул, простился с почтенным старцем и поспешно вышел на улицу.