Теория поля

– Ты не приятнОЕ, ты приятнАЯ! И вообще, ты замечательная, умная, красивая, в общем, потрясающая женщина! Как это твой муж умудрился потерять такое сокровище!

– Давай не будем ковырять эту печальную тему. Раз уж я об этом не жалею, то тебе и подавно не стоит заморачиваться. Пошли уже, составлю тебе компанию по старой памяти. А то еще умрешь с голоду, как же тогда твоя бедная Швейцария останется без столь гениального ученого!

Они замечательно провели время за обедом, рассказывая подробности своей жизни и вспоминая смешные и не очень случаи из прошлой совместной работы. Проторчали в столовой два с лишним часа – все никак не могли наговориться. Встретили дядю Леву. Бриль забежал наскоро перекусить и тоже завис с ними на целый час.

Арсений был ужасно рад. Он никак не ожидал, что визит на прежнее место работы принесет ему столько разнообразных положительных эмоций. Но, как бы ни было хорошо, следовало спешить. Рекомендация наверняка была готова, предстояло еще закончить несколько запланированных на день дел. Он пообещал Лене, что в ближайшее время, до отъезда в Швейцарию, они непременно встретятся и уж тогда, никуда не торопясь, наговорятся вволю. Затем на пару минут заскочил к Акименко и полностью удовлетворенный удачным визитом, вприпрыжку, будто студент после отличной оценки на экзамене, выбежал за территорию института.

Он шел, нет, скорее, летел по людным московским улицам, находясь в полной гармонии с окружающим миром. Даже многоликая, пестрая толпа не раздражала его сегодня. В голове, повторяя ритм сердца, беспрестанно звучало одно лишь слово: «Швейцария, Швейцария, Швейцария!» Он представлял, как будет работать в одном из самых престижных мировых ядерных центров, с какими людьми сможет там познакомиться, какое оборудование окажется в его распоряжении, что он сможет анализировать самые последние, свежайшие данные, полученные буквально только что с детекторов самого гигантского ускорителя, построенного за всю историю человечества! Он мечтал, как будет вот точно так же гулять по чистым и красивым улицам Женевы, как летом будет купаться в Женевском озере, а зимой кататься по белоснежным склонам швейцарских Альп и наслаждаться живописнейшими горными пейзажами. И так целых три года подряд! Дух захватывало от подобных перспектив, но все же где-то глубоко внутри сложно было поверить безоговорочно, что все это действительно произойдет с ним в самом ближайшем будущем.

* * *

Арсений вернулся домой в приподнятом настроении. Всю дорогу он предвкушал, как познакомит жену с новыми интересными и многообещающими планами. Вика открыла дверь и поцеловала мужа. Глаза девушки блестели от счастья. Не заметить ее радости было невозможно. «Вот ведь мама! – выругался он про себя. – Ну ничего нельзя доверить, все уже растрепала!»

– Так ты уже знаешь? – спросил он несколько разочарованно. – Сюрприза, похоже, не получилось?

– Знаешь что? – удивилась девушка.

– Ну как что, про Швейцарию?

– Про Швейцарию? – Вика явно не понимала, о чем идет речь.

– А, так ты еще не в курсе. Хорошо! – вновь обрадовался Арсений. – Просто ты светишься вся. Я и подумал…

– У меня для тебя радостная новость!

– Вот как? Любопытный сегодня день. Не поверишь, но у меня тоже есть для тебя приятное сообщение!

– Тогда рассказывай!

– Нет, сначала ты!

– Нет ты!

– Ну ладно, уступаю требованию женщины! – он продолжил, важно растягивая слова и интонацией придавая им особое значение. – Скорее всего… мы с тобой… очень скоро… на целых три года… поедем… в Швейцарию!!!

Он подхватил жену на руки и закружил по квартире. Но на лице девушки от чего-то вдруг выступили слезы.

– А как же… Ведь мы собирались…

Опешивший от такой неожиданной реакции, Арсений поставил ее обратно на пол:

– Ты что, не рада?

– Ведь мы же собирались родить ребенка! Какая Швейцария? – у Вики дрожали губы.

– А, вот ты о чем! Ну, Швейцария детям не помеха, там тоже найдутся удобные кровати для зачатия малыша! А если и не найдутся, то мы и без них обойдемся! Не переживай, если забеременеешь, мы что-нибудь придумаем!

– Ну тогда начинай думать, потому что я уже забеременела! – она показала руку, которую до этого прятала за спиной. В руке была узенькая беленькая бумажная ленточка, на которой отчетливо выделялись две розовые полоски.

– Вот те раз! – от удивления Козырев сел на стул.

– Это все, что ты можешь мне сказать? «Вот те раз»?! Ты что, не рад? Ты не рад, да? Отвечай! – девушка была на грани истерики. Он поспешил ее успокоить.

– Нет-нет, ты что! Я очень рад! Мы же так этого хотели! Просто так неожиданно, так быстро.

Вика стояла, прислонившись спиной к стене прихожей, по ее лицу текли слезы.

– Ну что ты, малышка? – Арсений подошел и обнял ее. – Ну конечно, я просто счастлив, ты молодец! Дети для нас самое главное, если Швейцария может помешать, мы не поедем. Но она не помешает. Скажи мне, что тебя смущает, чего ты боишься?

– Как чего? Это ведь чужая страна. Где мы там будем жить? У кого я там буду наблюдаться? Как рожать? У меня там ни друзей, ни знакомых. И языка я не знаю. Ты с утра до вечера будешь на работе. А я?

– С жильем проблем нет, нам снимут квартиру. Насчет того, как рожать… Это ведь цивилизованная европейская страна. Да там медицина в тысячу раз лучше, чем у нас. Моя страховка точно входит в контракт. А вот твоя… Не знаю, но это можно уточнить. Впрочем, даже если и входит, беременность она точно не покрывает. Но это ничего, деньги будут!

– Все равно страшно!

– Может быть, я еще и не пройду этот конкурс. Знаешь, сколько желающих!

– Конечно! Ты, да не пройдешь! Пройдешь, я знаю!

Вика оказалась права. Козырев действительно успешно преодолел все отборочные туры, получил столь вожделенную им стипендию и теперь ждал отъезда. Однако процедура заняла гораздо больше времени, чем он предполагал. Два месяца пришлось дожидаться приглашения на собеседование. Потом еще две недели до собственно собеседования, затем столько же до принятия окончательного решения. Все это время нужно было как-то существовать, чем-то жить, расплачиваться с кредитом.

За неимением лучшего Арсений устроился работать по направлению информационных технологий в одну из коммерческих компаний. Пришлось прибегнуть к помощи старинных приятелей-однокашников, которые давно уже забросили науку и занимались кто чем, ловя удачу в мутной воде периода становления капитализма. Алексей Линерштейн еще в университетские годы начал свою трудовую биографию, выполняя различные более или менее ответственные поручения в только-только набирающем обороты бизнесе своего отца. Отец его в годы социализма занимал высокий пост в одном из министерств и теперь активно и умело использовал старые связи для реализации собственных коммерческих идей. Идеи были хорошими, связи надежными, бизнес процветал. Вот уже пару лет как Алексей самостоятельно возглавлял одну из дочерних компаний в крупном транснациональном холдинге своей семьи.

Зная Козырева как хорошего, опытного программиста, к тому же всецело доверяя ему как давнему и проверенному другу, Алексей предложил Арсению навести порядок на его фирме в части информационных технологий, заняв должность ИТ-директора. Тот не стал лукавить, сразу признался, что работу ищет временную, всего лишь на несколько месяцев, максимум на полгода, лишь бы переждать период неопределенности. Впрочем, тогда он еще не был уверен абсолютно, сможет ли войти в итоговый список стипендиатов. Но Алексей разумно рассудил, что нет ничего более постоянного, чем временное, что человек полагает, а Господь располагает, предупреждение друга услышал, принял к сведенью, но от своих планов не отказался. К тому же ситуация с автоматизацией в компании сложилась к тому моменту весьма плачевная. Руководители менялись один за другим, в коллективе царил разброд и шатание, все держалось на двух-трех специалистах, потеря которых привела бы к краху всей информационной инфраструктуры довольно крупного предприятия. Интеграция с другими подразделениями холдинга постоянно давала сбои, отчего головной офис не получал вовремя нужные данные, в аналитические отчеты закрадывались фатальные ошибки, а совет директоров принимал неверные стратегические решения. Отец давно перестал просить. Он в жесткой форме требовал от сына навести порядок на вверенном ему участке. Козырев подвернулся очень кстати, Алексей связывал с ним немалые надежды.

Что действительно удивило Арсения, так это тот уровень дохода, который ему предложил Линерштейн на посту руководителя информационной службы. Столько молодой ученый не зарабатывал еще никогда, даже будучи руководителем группы «Вихрь», а зарплата в группе по научным меркам составляла огромную сумму. Даже швейцарская стипендия не могла составить конкуренцию окладу ИТ-директора. Особенно если принять во внимание обещанные бонусы и прочие «вкусности» типа служебного автомобиля, дополнительного отпуска и «золотого парашюта». Но у предложения ЦЕРНа было одно неоспоримое преимущество: там предлагали заниматься любимым делом. Пусть даже безотносительно к собственной теме.

Арсений принялся за дело засучив рукава. Как ни странно, это новое неожиданное применение его сил и способностей вдохновило его гораздо сильнее, чем того следовало ожидать. Получив полный карт-бланш и используя неограниченный кредит доверия от руководства, Козырев развернулся со всей присущей ему фундаментальностью. А поддержка действительно была на всех уровнях. В том числе и от Михаила Леонтьевича, Линерштейна-старшего, который знал его лично еще с университета и которому уже изрядно надоел царивший информационный бардак.

Прежде всего он уволил некоторое число откровенных бездельников и на их место нанял молодых толковых ребят с живым, незашоренным взглядом. Их он заставил перенять все знания о текущем состоянии инфраструктуры, тщательнейшим образом документируя всю получаемую информацию. Затем определил слабые места, совместным мозговым штурмом выработал варианты их устранения и приступил к их планомерной реализации. Внутри своего управления создал проектный офис, инициировал несколько крупных инновационных проектов, по завершении которых ситуация с доступностью и функциональностью информационных систем предприятия должна была наконец-то нормализоваться. Нескольких аналитиков из числа своих сотрудников он отправил на три месяца работать в различные подразделения компании стажерами, чтобы они изнутри прочувствовали на собственной шкуре все проблемы и пожелания пользователей. Провел непростые тендеры, выбрал поставщиков услуг, организовал их взаимодействие с собственной службой и с бизнесом.

На все это ушло без малого полгода. В самый разгар активных действий незаметно подкралось время отъезда. Но Судьба и здесь внесла свои коррективы. Алексей приготовил для своего друга последний, как он считал, убийственный аргумент, против которого не сможет устоять никто, даже такой совершенно задвинутый на науке фанатик, как Козырев. Под предлогом прощального ужина он пригласил Арсения к себе домой – «так, тихо посидеть по-приятельски в спокойной, уютной обстановке». Но там совершенно неожиданно оказался Линерштейн-старший, и намечавшееся было прощание само собой, как бы случайно, переросло в очередное производственное совещание.

– Вот что я тебе скажу, Арсений, – Михаил Леонтьевич не любил долгих прелюдий и сразу перешел к делу. – Не буду скрывать, эту нашу встречу мы подстроили. Все равно от твоего прозорливого ума подобной хитрости не утаить. Надеюсь, ты извинишь нас за небольшую вольность. Просто мы хотели поговорить с тобой в неформальной, дружеской обстановке.

Арсений лишь обреченно развел руками.

– Так вот, – продолжил глава холдинга, – мы тут посоветовались с коллегами. Ты многое успел сделать за эти полгода, затеял большие, интересные преобразования. Но начинаниям твоим не хватает масштабности. Нет, это вовсе не упрек тебе. Однако подумай сам, наше предприятие сильно выросло, филиалы по всей стране, от Калининграда до Владивостока, область интересов тоже весьма обширна. Если уж и затевать проекты по автоматизации бизнеса, то подходить нужно комплексно, учитывать потребности не одной конкретной компании, а всего холдинга в целом. Так сказать, внедрить централизованную модель. Знаю-знаю все твои возражения. Естественно, речь здесь идет совершенно о других инвестициях, но в итоге, я уверен, подобный подход позволит значительно сэкономить. Не говоря уже о косвенном, так сказать, синергетическом эффекте, который мы получим в результате большей технологичности полученного решения. Так сказать, унификации системы, внедрения единых стандартов управления. Видишь, я сейчас говорю не только об автоматизации, я говорю о стандартизации бизнес-процессов всего холдинга в целом!

– С этим сложно спорить, только вот я-то чем могу помочь? У меня вполне определенная зона ответственности, – недоумевал Козырев.

– О том и речь. За тем и пригласили. Мы хотим предложить тебе войти в совет директоров холдинга и возглавить на столь высоком уровне весь этот грандиозный и амбициозный проект. Поверь, это большая честь и огромная ответственность. Речь идет о перестройке процессов гигантского предприятия. Но мы тебя одного не оставим. С нашей стороны обещаю всеобъемлющую помощь и поддержку. Скажу тебе по секрету, мы давно вынашивали идею. Все руки не доходили. А тут такой хороший повод. Алексей мне сообщил о твоих планах. И я подумал, предложение подобного рода может оказаться неплохой мотивацией, чтобы остаться.

– Даже я не вхожу в совет директоров! – вмешался в беседу младший из Линерштейнов. – Соглашайся, Арсений, будешь теперь ты моим начальником!

– Нет, не надо! – перебил сына Михаил Леонтьевич. – Не надо давать ответ сейчас. Я хочу, чтобы ты все как следует взвесил. Дома, спокойно, не спеша. Посоветуйся с родными, с женой.

– Но я же… – начал было Козырев, но бизнесмен, предупреждая спонтанную реакцию, накрыл его руку своей широкой ладонью и строго посмотрел прямо в глаза.

– Если сейчас сделаешь неверный выбор, то потом сложно будет исправить. Зачем спешить? Ведь я тебя не тороплю. Отказаться всегда успеешь. Подумай.

Справедливости ради следует заметить, что небывалые возможности и радужные перспективы, отрытые перед ним Линерштейнами, почти не повлияли на решимость Арсения в скором времени отбыть рейсом «Аэрофлота» в Женеву. Но Судьба и не питала особых иллюзий. На этот случай у нее были заготовлены другие сюрпризы.

Той же ночью, когда Козырев, подгоняемый амбициозной гордыней, с удовольствием смаковал хоть и не сбыточное, но все же слишком уж лестное предложение, Вика вдруг почувствовала сильную боль внизу уже довольно внушительного живота. Пришлось срочно вызвать «скорую помощь», и будущую маму в экстренном порядке забрали в больницу. Слава Богу, все обошлось, но врачи настоятельно рекомендовали Виктории лечь на сохранение. Возникла неприятная ситуация. Нужно было срочно улетать, но перевозить жену в таком состоянии означало рисковать ее жизнью и жизнью ребенка. Бросить ее одну в больнице бороться с возможными осложнениями он тоже не мог. К сожалению, это было еще не самое худшее.

Памятуя о том, что с будущим ребенком у Вики связаны немалые надежды, Арсений категорически запретил всем врачам в поликлинике, где наблюдалась его супруга, сообщать ей пол их будущего ребенка. А в больнице сделать этого не успел. Не до того было. Наутро обнаружил жену в жесточайшей депрессии. УЗИ однозначно показало: девочка, о чем несведущий в их семейных проблемах врач немедленно сообщил Виктории.

– Я не буду ее рожать! – в слезах заявила она Арсению, лишь только тот переступил порог ее палаты.

Испуганный медицинский персонал суетился вокруг, причитая и всячески пытаясь успокоить беременную женщину. Лечащий врач отозвал Козырева в сторонку и виновато развел руками:

– Я же не знал, я хотел ее, наоборот, успокоить. Обычно все к этому времени уже в курсе…

– Да ладно, это моя вина. За всем не уследишь. Чего уж теперь. Не волнуйтесь, я с ней поговорю, просто оставьте нас одних на время.

Он просидел с ней до глубокой ночи. Врачи и медсестры старались их не беспокоить. Все это время он держал ее руку и старательно пытался заставить поверить в лучшее.

– Но ты же мне обещал! Как же так? Мы же так хотели мальчика, мы хотели вернуть его! Почему девочка? Как это, девочка? Этого не может быть!

– Да, я обещал, – спокойно отвечал мужчина, – но почему ты решила, что сразу же непременно должен быть мальчик? У нас обязательно будет мальчик. Ну так получилось, еще пока не в этот раз. Достаточно сложно, знаешь ли, диктовать свои условия в подобных вопросах. Нужно надеяться, нужно ждать, нужно верить, в конце концов. Я не обещал, что будет легко. Может быть, будет несколько попыток, но мы обязательно родим его снова. Ты подумай только, у нас будет девочка, наша с тобой дочурка! Ведь это замечательно! Нет, это просто прекрасно, удивительно! Наверняка это благодаря ему. Может быть, пока он сам не может, прислал ее, чтобы мы не так сильно грустили. А ты говоришь: «Не буду рожать!»

На какое-то время она успокаивалась, забывалась на время чутким, беспокойным сном, но тем больнее, проснувшись, переживала очередное соприкосновение с жестокой реальностью. Еще острее начинала ощущать обманутые надежды и вновь погружалась в истерику либо в депрессию.

Столь нестабильное психологическое состояние крайне негативно могло отразиться на будущем ребенке, а любое упоминание об этом только ухудшало ситуацию. О том, чтобы уехать, не могло быть и речи.

Проведя сутки в тяжелых размышлениях, Козырев принял решение, означавшее крах всех его надежд продолжить карьеру ученого. Он вышел в коридор, набрал телефонный номер и сказал в трубку всего несколько слов:

– Михаил Леонтьевич, я согласен!

Потом вернулся и снова сел рядом с женой.

– Все будет хорошо, успокойся. Возьми себя в руки! Ты должна мне помогать, ты обещала меня слушаться! Если я говорю, что надо еще потерпеть, значит, нужно собрать волю в кулак и ждать. Ты меня поняла?

Вика смотрела на него умоляющими, преданными глазами и с готовностью кивала головой. Напор и жесткий командный тон мужа повлияли на нее позитивно. Перелом в сознании случился. Она смирилась с некоторой задержкой в осуществлении их планов. Она снова была готова делать все необходимое для достижения желанной цели, все, что скажет любимый, и впервые заснула крепко и спокойно с того момента, как случайно узнала пол будущего ребенка. Арсений сидел рядом и не спеша, с любопытством копался в удивительных перипетиях собственной судьбы. Последнее время происходящие события казались такими продуманными, логичным, четко и уверенно ведущими к исполнению сделанных «заказов». И вдруг произошли непредсказуемые, внезапные кульбиты, развернувшие направление движения в противоположную сторону. Чем были вызваны столь неожиданные зигзаги на его жизненной дороге? Где и когда он внес подобные строки в программу своей жизни? Кто утвердил итоговый маршрут и запустил его на исполнение? К чему он приведет его в конце пути? Пока он твердо понимал только одно: в реальной жизни все гораздо сложнее, чем в послушных, податливых и безответных снах. Но чем сложнее оказывалась задача, тем с большим интересом и увлечением решал ее Козырев.

«Ах вот, значит, Ты как, – тихо себе под нос пробубнил он, – ну что ж, ладно, поглядим, что будет дальше. Так просто я не сдамся, и не надейся!»

Глава 16

Вика уже несколько дней находилась в роддоме. Срок подошел, по всем признакам малышка вот-вот должна была появиться на свет, но пока не спешила. Арсений занимался приятными хлопотами, которые всегда сопровождают процесс прибавления семейства. Закупка, стирка и глажка новых вещей, тщательная уборка квартиры, а в особенности детской комнаты.

И вот наконец свершилось! Дата рождения нового человечка совпала день в день с днем рождения Платона. Правда, Платоша вылез на свет божий несколько раньше срока, а девочка слегка задержалась, будто нарочно старалась приурочить срок своего появления на свет к известной, праздничной дате. Ах, если бы родился мальчик, сколько оптимизма добавило бы родителям это необычное совпадение! Ведь с учетом того, что в году целых 365 дней, вероятность такого события составила бы, страшно подумать, всего лишь четверть от одного процента! Но, увы, судьба словно иронизировала над несчастными родителями, страстно жаждущими еще одного, а точнее того же самого малыша, возвращения старшего сына.

Внешне будущая мама смирилась с рождением девочки, но некоторые побочные психологические эффекты остались. Так, например, она категорически отказалась придумывать имя для дочки, предоставив целиком и полностью этот вопрос на откуп своему мужу.

Папа подошел к вопросу со всей присущей ему основательностью. Накануне возвращения Вики, вечером, находясь в пустой, сияющей чистотой квартире, он, поудобней устроившись перед экраном монитора, надолго погрузился в дебри Интернета с целью подобрать для новорожденной наиболее подходящее и благозвучное имя. Прошерстив множество ресурсов соответствующей направленности, перебрав несколько сотен имен, перечитав их значения, описания характеров названных так людей, историю появления и соответствия знакам Зодиака, в четвертом часу ночи вновь испеченный отец сделал наконец свой выбор. В финал вышли два имени: Полина и Снежана. Почему-то именно эти два столь не похожих друг на друга варианта одинаково импонировали Арсению. Решив в конце концов, что жена тоже должна хоть как-то поучаствовать в столь ответственном процессе и что из двух-то предложений она сможет выбрать наиболее близкое ей имя, с чувством исполненного долга он отправился спать.

Однако утром, на свежую голову, Снежана показалась ему значительно предпочтительнее Полины. Тем более что девчушка родилась светленькой, лишь с небольшим рыжим отливом совсем еще коротеньких волосиков. И он решил окончательно и бесповоротно: Снежана!

Вика отреагировала на предложенное имя с воодушевлением. Выбор мужа пришелся ей по душе. Первые дни, проведенные в одной больничной палате с замечательным маленьким человечком, растопили сердце молодой женщины, и она уже не могла относиться к дочке с прежним, искусственно внушенным себе безразличием. И хотя последствия перенесенной психической травмы еще не раз давали о себе знать в первые годы, а особенно в первые месяцы жизни малышки, но все же главное свершилось: мама признала свою дочку и искорки будущей огромной материнской любви уже зажглись в ее израненном сердце.

Немалое потрясение испытал молодой отец, когда впервые увидел дочку при выписке обеих своих девочек из роддома. Лишь только он откинул кружевной уголок простынки с маленького личика ребенка, поневоле отшатнулся, до глубины души пораженный увиденным:

– Бабушка!

И действительно, маленькая, желто-красная, сморщенная детская мордашка удивительно точно повторяла черты лица его покойной бабушки. Причем в самые последние ее дни, когда старая женщина уже пребывала на смертном одре. Минул всего какой-то десяток лет, и вот она снова тут, рядом с ним, будто бы стремительно проделав свой путь в лучшем мире, с какой-то целью снова явилась на нашу грешную Землю. Сходство было настолько сильным, что он еще очень долго не мог отделаться от стойкого, навязчивого ощущения. Как тут не поверить в реинкарнацию?

Впрочем, если это действительно так, то личность бабушки его вполне устраивала. В детстве, в те годы, когда родители в очередной раз пребывали за рубежом нашей Родины, воспитанием маленького Арсения занималась именно эта возродившаяся ныне женщина. Их многое связывало, если ей и не удалось полностью заменить отсутствующую мать, то вызвать у ребенка ответные очень теплые, нежные чувства у нее вполне получилось. К тому же, если Снежана действительно предстала очередным земным воплощением бабушки, то сей факт прямо подтверждал принципиальную возможность скорого возвращения Платона и добавлял немало оптимизма двум молодым измученным родителям.

– Ну что ж, бабуля, – весело произнес Арсений, после того как первый шок прошел, – если это и вправду ты, я с удовольствием воспитаю из тебя настоящего человека! Готовься! Долг платежом красен!

Несмотря на сложное моральное состояние мамы во время беременности, малышка оказалась на редкость спокойным ребенком. Первые два месяца практически не доставляла родителям никаких хлопот. Ела и спала. Гуляла с удовольствием, купалась спокойно. На этот раз Вике удалось дольше покормить грудью, но месяца через четыре все же пришлось понемногу вводить искусственную смесь.

Внешность девочки тоже изменилась довольно быстро. Новорожденная желтизна кожи пропала, морщинки разгладились, нездоровая краснота исчезла. Теперь схожесть со своей прабабкой уже не была столь очевидной. Конечно, ее черты по-прежнему угадывались в маленьком человечке, но теперь Снежана скорее походила не на папину, а на собственную бабушку – Нонну Алексеевну. Ясные серо-голубые глазенки на симпатичном круглом личике, озорно вздернутый маленький, остренький носик, аккуратненькие ушки. Волосы стали еще более рыжими, а с первыми лучиками весеннего солнышка на пухленьких детских щечках проступили обаятельные веснушки.

Вика к своим материнским обязанностям относилась ответственно и четко, будто по учебнику, строго выполняла заученные действия, часто доводя до абсурда скрупулезность исполнения своих функций. Она четко видела цель и стремилась достичь ее любой ценой, не допуская ни малейших отклонений от намеченной программы. Она будто бы исключила себя из чувственного и мыслительного процесса, полностью сосредоточившись на рутинных механических операциях. Иногда, чтобы добиться своей цели, она действовала весьма изобретательно, только вот часто в подобных действиях не было совершенно никакой необходимости.

В какой-то момент, вскоре после введения искусственного прикорма, у малышки значительно снизился аппетит. Мама впала в недосягаемую извне, непрошибаемую прострацию и упорно продолжала пытаться во что бы то ни стало впихнуть в дочку нужную норму еды, ужасно расстраивалась, когда это не получалось. Поскольку не получалось это практически никогда, переживания только усиливались. Что бы ни делал Арсений, успокоить Викторию не получалась. Сначала он пытался аргументированно объяснить ей всю беспочвенность опасений. Когда это не возымело ровным счетом никакого эффекта, прямо запретил ей прибегать к любым усилиям при кормлении ребенка. Сколько съела – столько и съела. Пока не заметили отставания физических параметров, беспокоиться не о чем. Но и это не помогло. Тогда он и сам начал нервничать, представляя, какие баталии на пищевом фронте разверчиваются в его отсутствие. Не раз скандалил, даже кричал на жену, но все зря. Она упорно продолжала впихивать в девочку порцию еды в соответствии со среднестатистическими нормами.

Чем больше они ругались, тем хуже становилась ситуация. Во всем остальном Вика оставалась вполне адекватным человеком. Пока дело не доходило до кормления. Тут ее будто переклинивало. В результате ему это надоело, он сдался, плюнул на все, понадеявшись, что этот постоянный прессинг, оказываемый на ребенка, все же не вызовет необратимых последствий для его психики. А Вика… Ну что ж поделать, коль уж ей так хочется – пусть страдает. Его совесть чиста, он сделал все, что мог.

Удивительно, но лишь только он отпустил ситуацию, она сразу же нормализовалась. Дочка стала чуть лучше кушать, жена – чуть проще относиться к ее слабому аппетиту. Чем легче проходило кормление, тем лучше ела Снежана. Чем лучше она ела, тем проще становилось ее кормить. Эта закрученная в правильном направлении спираль очень быстро и кардинально решила возникшую проблему.

Арсений в девочке души не чаял! Мужчины почему-то всегда больше хотят сыновей, а любят сильнее дочек. Если даже малышка на первых порах и недополучала материнской любви и нежности, потеря эта с лихвой компенсировалась отцовским расположением. А уж что касается деда, то он и вовсе растаял раз и навсегда от первой же детской улыбки и отдал в полное распоряжение внучки все свое огромное любящее сердце без остатка! Он отмечал каждый ее день рождения, но не раз в год, и даже не ежемесячно, а каждую неделю. Если не мог приехать, то непременно звонил и поздравлял родителей, обязательно покупал небольшой подарочек и передавал при встрече либо с ближайшей оказией. А уж когда приезжал, то сразу же брал малютку на руки и отобрать у него ее получалось только силой.

Она же щедро возвращала повсюду вокруг себя переданное ей тепло и заботу. Будто маленькое рыжее солнышко взошло в отдельно взятой квартире и наполнило ярким светом жизнь каждого человека, который попадал в поле ее действия. Дед называл ее принцессой, а отец – «моей маленькой волшебной феей». И никто из них уже не мог представить себе, как когда-то мог жить без этой девчушки.

Долгих девять месяцев микроскопический живой комочек растет где-то совсем рядом, в материнской утробе, и невозможно предугадать, кто же он такой, как будет выглядеть, с каким родится характером, кем станет. А как много зависит от этого! Он может сделать жизнь родителей прекрасной и удивительной, а может превратить ее в сущее наказание. Но если ребенок зачат в любви, рожден в любви и растет в любви, то никогда не сможет разочаровать своих родителей!

* * *

– Профессор, я инвертировал нашу пирамиду! – прокричал прямо с порога Козырев, буквально ворвавшись в рабочий кабинет Малахова.

Евгений Михайлович оторвался от какого-то расчета, поднял голову и поправил очки. Положил ручку на стол. Жестом указал на стул.

– Теперь давай, все то же самое, но спокойно и подробно. С чувством, с толком, с расстановкой.

Арсений присел на краешек стула, положил локти на стоящий рядышком стол и продолжил таким же возбужденным, но менее громким голосом:

– Я инвертировал пирамиду! Ну помните, мы вычислили форму, которая создает внутри себя максимальное искривление пространства? Мы еще тогда переживали, что фокус находится слишком близко к вершине, поэтому практически невозможно расположить там сколь-нибудь масштабный объект. Ну если, конечно, не строить еще одну пирамиду Хеопса. Потом Сафин доэкспериментировался до того, что до сих пор лежит в коме.

– Ну помню-помню! Как же, забудешь такое!

– Ну так вот. Посмотрите.

Он протянул несколько исписанных листков. Буквы и цифры плясали вкривь и вкось, строчки располагались под невообразимыми углами друг к другу, многие места были перечеркнуты или вообще замазаны ручкой в сплошные синие пятна, поля пестрели разнообразными пометками. Представлялось немыслимым, чтобы нормальный человек мог разобраться в таком беспорядочном нагромождении формул. Однако Малахов несколько минут внимательно изучал записи. В то же время Козырев пытался устно пояснить свои выкладки.