Теория поля

– Да, пожалуй, странно. Но я же тебе говорил. Это тонкая материя, едва уловимая.

– Так вот что я обнаружил. Оказывается, точно такие же споры на протяжении столь же длительного времени идут и в других областях биологии! А именно в тех, где исследуются психические возможности животных, находящихся на разных стадиях эволюции. Представляете! Ученые точно так же до сих пор спорят, способны ли низшие беспозвоночные к накоплению индивидуального опыта? Способны ли малощетинковые черви к классическим условным рефлексам? Могут ли головоногие моллюски устойчиво находить обходные пути? А позвоночные, достижимы ли для них условные рефлексы высших порядков? Все это неоднократно наблюдалось, но со строго научной точки зрения до сих пор убедительно не доказано!

– Так-так… Продолжай! – заинтересовался Малахов.

– Оказывается, существует известный эволюционный закон, согласно которому элементы более высокого уровня психического развития всегда зарождаются в недрах предшествующего, более низкого. Возьмем, к примеру, малощетинковых червей. Представитель высшего вида, тот же червь, только многощетинковый, уже надежно и устойчиво обладает всеми основными свойствами классических условных рефлексов! Они вырабатываются, сохраняются, гасятся, растормаживаются. Полный набор! Вы представляете учитель, что из этого следует?! Выходит, что мы с вами – всего лишь заготовка. Мы не вершина эволюции! Гомо сапиенс – лишь очередной переходной вид! В нас заложены зачатки экстрасенсорных возможностей, но в полной мере ими будут обладать лишь те, кто придет нам на смену! А вы можете себе представить, насколько разительно будет отличаться новый вид от нас? Я не имею в виду внешние отличия, я имею в виду его способности. Уж не меньше, чем мы отличаемся от неандертальцев!

– Звучит впечатляюще! В теории. А что практически? Ну да, любопытно, но я, признаться, не могу пока понять, к чему ты клонишь.

– Ну как же! Возможно, с точки зрения какого-нибудь Высшего Разума, наблюдающего за нами сверху, мы подобны тем самым крысам из лабиринта… или нет, точнее, даже осе в автомобиле, более удачная аллегория получается. Вспомните, знакомая ситуация, не так ли? Мы открываем окна, машем руками, чтобы помочь ей вылететь наружу, нащупать верную дорогу, а она в лучшем случае упрямо бьется в лобовое стекло, а в худшем жалит нас за руку. Мечется как сумасшедшая, искренне не понимая, что происходит, и если ей повезет, то сумеет-таки спастись.

Но ведь оса-то уверена, что она ведет себя абсолютно логично, правильно ведет себя, понимаете? В соответствии с собственным уровнем эволюционного развития. Откуда же знать бедному насекомому о существовании выдуманных человеком стекол, которые внешне совершенно прозрачны, но твердые по своей структуре. Непреодолимые для таких существ, как она. А тут еще какие-то совершенно иные внешние факторы в виде машущих рук, которые совершенно не связаны с первой проблемой поиска выхода, но которые определенно представляют опасность для ее жизни. Поэтому надо с ними как-то бороться, уворачиваться там или атаковать, но не забывать подспудно и о том, что надо бы еще все же как-то пробиться сквозь непонятную прозрачную преграду. Что должна думать оса, как вы считаете? Что мир к ней враждебен, судьба-злодейка, и что на нее, бедную, свалилась куча немыслимых и необъяснимых несчастий. Но мы-то с высоты своего интеллекта прекрасно видим картину в целом и понимаем, что проблема гроша ломаного не стоит, оса может просто вылететь в окно. У нее для этого есть все необходимое, кроме знания.

О чем таком сами мы, люди, даже не догадываемся? На что пока еще не хватает нашего интеллекта, или, быть может, нашей интуиции, или еще каких-то пока неизвестных качеств? Как нам достичь необходимого просветления?

– Да, я понял, о чем ты. Но эволюция, мой друг, эта такая штука, которую особенно не ускоришь. К тому же в современном мире практически исчезли основные факторы, на нее влияющие. Разве что мутации по-прежнему остались существенными.

– Не согласен! Здесь важно угадать направление ее развития. Вот обратимся опять-таки к биологии. Уже давно эволюция идет не за счет увеличения размеров мозга, а через функциональное усложнение центральной нервной системы. Все больше связей у нейронов, все «хитроумнее» синапсы. Тенденция такова, что влияние гипоталамуса, этой частички нашего мозга, ответственного за инстинкты, ослабевает из-за активного противодействия лобных долей коры головного мозга. Так, может быть, никаких значительных физиологических изменений вовсе и не требуется? Мы, так сказать, готовый к окончательной доводке полуфабрикат. Все детальки стоят на своих местах, нужно только суметь заставить их крутиться! Уже сейчас для многих… ну хорошо, пусть не для многих, для некоторых, эйфория от успешно решенной задачи может превысить наслаждение, испытываемое при поглощении сочного стейка. А ведь это принципиально разные виды удовольствия, их центры располагаются в различных местах черепной коробки!

– Я так понимаю, ты собрался вот так вот, запросто, вместо обеда, взять и проэволюционировать? И каким же это образом, позволь спросить?

– Зря иронизируете, профессор! – Арсений хитро улыбнулся. – Это не так уж и невозможно. Вспомните древние практики. Ту же йогу. Что это, если не способ эволюции? Изменение состояния, переход на новый уровень, но только не через долгий и кропотливый путь естественного отбора, а в течение всего одной лишь человеческой жизни. Да я знаю, я заранее знаю, что вы мне скажете! Что просветления достигают единицы, да и само оно, это просветление, еще неизвестно что на самом деле означает. Что ж, так ведь и я не собираюсь годами медитировать в пещере.

– Да, годы медитации это явно не для тебя. Но что же тогда? Право, я теряюсь в догадках. Не томи!

Арсений сделал вид, что не заметил подколки учителя.

– Скажу, но давайте сначала немного пофантазируем. Как вы думаете, каким бы мог быть этот новый вид «человека сверхразумного»? Да не напрягайтесь, Евгений Михайлович, – теперь уже улыбался Козырев, увидев вдруг возникшую сосредоточенность профессора, – я поделюсь с вами своей версией. Вся наша теперешняя жизнь, жизнь гомо сапиенса, сплошное учение. Мы постоянно стремимся узнать что-то новое, пытаемся постичь опыт предыдущих поколений. «Век живи – век учись» – вот истинный лозунг нашей цивилизации. И это правильно, ибо только это и дает нам возможность двигаться вперед. Но иногда происходят акты творения, создания новой информации, не существовавшей ранее, и достигаются они путем умозаключений. Вот это и есть высшая форма разума! Так добавляются новые камни к возводимой человечеством горе знаний!

Для следующего эволюционного вида знания будут не нужны! То есть они, конечно же, нужны, но они существуют изначально! Их передача чрезвычайно упрощена по сравнению с нами. Телепатия это или глобальный банк знаний, а может, и то, и другое – я не знаю. Но уже сейчас за счет Интернета возможности поиска информации практически безграничны! Но все же необходимость поиска существует. И усилия на ее изучение, восприятие, запоминание. Всего этого не будет! Человек станет заниматься исключительно анализом и на его основе созданием новых знаний! Представьте только, я поставил эксперимент, а все остальные ученые, которых данная тема интересует, тут же получили его результаты. А я, в свою очередь, уже знаю, что они об этом подумали. Их мысли натолкнули меня на новые идеи, а мои идеи привели их к новым мыслям. И вот мы уже все вместе пришли к какому-то общему, единому мнению.

– Что ж, неплохо!

– Неплохо?! Да это просто потрясающе! Далее, что есть интуиция? Мне кажется, это всего лишь неосознанный анализ имеющейся у нас информации. Мы можем даже себе не отдавать отчет в том, что обладаем какими-то данными для анализа. Они зарыты где-то в недрах памяти. И вдруг включается механизм, который эти данные извлекает. Даже нет! Не так! Он их и не извлекает вовсе! Он их обрабатывает на уровне подсознания! Вот как! А затем доводит до сознания лишь конечный результат!

Это же Клондайк информации! Нам сейчас даже представить себе сложно, каких высот позволит достичь подобный способ познания! Для нас это также непостижимо, как для шимпанзе устройство компьютера!

Поведение современного человека адаптивно и целенаправленно. Мы идем к цели напролом, любой ценой. То есть тем путем, который нам кажется наиболее коротким. По прямой. Дают – бери, бьют – беги! Жаждем денег, власти. Что для этого нужно? Конечно же, карабкаться вверх по карьерной лестнице. А для этого что нужно? Проявить себя как-то, чтобы заметили. Постараться не облажаться. Может, даже и подсидеть начальника. Ну как же, это ведь так очевидно! Чтобы занять чье-то место, нужно, чтобы оно сначала освободилось. Цель оправдывает средства. Я ведь смогу лучше, я ведь это для общего блага! Но как показывает пример с той же осой, прямая – не всегда наиболее короткий путь к цели. Нет, все логично, естественный отбор. Эгоцентризм во главе угла. Если не ты, то тебя. Выживает сильнейший. Что нужно, чтобы стать успешным? Посмотрите на заголовки модных тренингов: «Как воспитать уверенность в себе», «Как выйти замуж», «Тренинг деловых качеств», «Учимся говорить публично». Стремясь побыстрее достичь цели, мы теряем слишком многое – способности «творить чудеса»!

А нужно суметь подняться над ситуацией. Воспарить, изменить мир! Ведь нам это доступно! Научиться осуществлять в реальности то, что мы так легко умеем делать во сне. Воздействовать на акашапрану! Согласно принципу надситуативной активности: «субъект, действуя в направлении реализации исходных отношений его деятельности, выходит за рамки этих отношений и в конечном счете преобразует их»^[60]. Именно этот аспект – способность преобразовывать реальность – как раз и теряется при планомерном развитии целенаправленной активности!

Конечно, это потребует изменения поведенческих мотивов человека. Я не случайно упомянул об инстинктах, источаемых гипоталамусом. Голод, секс, страх. Все это перестанет мотивировать. Другие формы социального поведения. Изменится отношение к ближнему. Альтруизм на смену эгоизму. Я не знаю, что еще. Сложно даже представить себе всю широту открывающихся перспектив!

– Арсений! – строго произнес Малахов, у которого вдруг возникло нехорошее предчувствие. – Ну-ка быстро признавайся, что ты задумал?

– Я хочу, – Козырев замолк, борясь с последними сомнениями. – Я хочу попробовать. Евгений Михайлович, ну ведь это возможно! Уже сейчас возможно! Я перепрограммирую матрицу и изменю свое сознание!

– Что ты сделаешь? – опешил профессор.

– Мой преобразователь, помните? Я запишу нужную мне информацию на воду и передам ее в акашапрану, – видя изумленный взгляд Малахова, он поспешил оправдаться: – Мне хватит, я же все рассчитал! Хватит того времени, на которое удается попасть в будущее за счет искривления пространства. Поверьте мне, учитель!

Глава 19

И все-таки они встретились наедине в неформальной обстановке. После предыдущей неудачи ни Света, ни Арсений больше не предпринимали попыток сближения, но судьба решила за них. Так как общение Козырева и Корнейчука практически прекратилось, то и неизбежных рабочих пересечений со Светланой тоже не происходило. И все же однажды они случайно оказались вместе на праздновании дня рождения одного из общих близких знакомых. Собственно, ничего удивительного, Козырев знал многих сотрудников уже давно, а референт руководителя поневоле взаимодействует с широким кругом должностных лиц. Тем более когда у нее такой располагающий стиль общения.

Формально они не ссорились, но каждый из них затаил где-то в глубине души обиду. Арсений за то, что, как он считал, девушка лишь играет с ним, демонстрируя интерес, оказывая знаки внимания, но на самом деле не испытывает к нему совершенно никаких чувств. Света же обижалась из-за несостоявшегося свидания, на которое ее сначала пригласили, а затем проигнорировали, или, того хуже, заменили другой девушкой.

День рождения отмечали в ближайшем к работе ресторанчике. Виновник торжества снял уютный зал, в котором был накрыт один большой стол человек на двадцать. Занятая неотложными поручениями шефа, Светлана пришла самой последней, когда все участники торжества уже успели произнести несколько тостов. За столом оставалось единственное свободное место и как раз возле Арсения.

Он незаметно наблюдал за девушкой. Целая гамма эмоций отразилась на ее красивом лице. Сесть рядом она никак не могла. Этому противилось все ее существо. Но отказаться означало привлечь к себе ненужное внимание. Слишком уж ярким, кричащим стал бы факт ее нежелания занять именно это свободное место. Пришлось бы что-то объяснять, а вкупе со всем известной симпатией к Козыреву все бы поняли: она отвергнута, а это для нее было абсолютно неприемлемо. Выбрав из двух зол меньшее, Света с напускным равнодушием и пренебрежением расположилась рядом.

Весь вечер они отпускали друг другу злые, ироничные колкости, стремясь посильнее уязвить оппонента. При этом оба проявляли незаурядное остроумие. Арсений любил и ценил интеллектуальную игру ума. Пусть даже и в таком ее проявлении. Половину из его острот способен был понять далеко не каждый. А Света не только понимала, но и за ответным словом в карман не лезла. Пожалуй, даже временами превосходя его самого точностью и искрометностью определений. Невзирая на нелицеприятное содержание высказываний, в душе он улыбался, отмечая наиболее удачные попадания.

Праздник был в самом разгаре. Алкоголь брал свое. Арсений вышел проветриться и, возвращаясь, столкнулся со Светой с глазу на глаз в узком проходе винтовой лестницы. Он взялся руками за перила по обе стороны, препятствуя возможности ее дальнейшего продвижения.

– Ты что же, сможешь вот просто так пройти?

– Не смогу, конечно! – раздраженно ответила девушка, но прорываться через заслон не стала.

– Потому что я тебе нравлюсь, признайся!

– Потому что ты загородил весь проход.

– Ах, извините, – он демонстративно посторонился, слегка поклонился и провел рукой по воздуху, приглашая собеседницу проследовать мимо него. – Не в моих правилах силой навязывать свое общество.

– Я заметила. Сидеть за столом рядом, разве ж это общество.

– Я не заставлял…

– Ты не оставил выбора.

– Брось, ты же не думаешь, что я специально это подстроил.

– Последнее время я предпочитаю вовсе о тебе не думать.

– Получается?

Она опустила голову и упавшим голосом тихо произнесла:

– Плохо.

Затем снова гордо вскинула ее и уже прежним тоном громко ответила:

– Но ты не волнуйся, я способная. Справлюсь!

– И ради чего столько усилий?

– Ты о чем?

– Ну, может, прекратим эту глупую вражду?

– Боже, какая жертва. Я сейчас расплачусь. Наш Великий и Ужасный первый протянул руку мира. Уж не собираешься ли ты извиняться?

– А есть за что? – Арсений напрягся, в голосе появились металлические нотки.

– Тебе виднее… В любом случае мне не нужны твои извинения.

Его глаза зло сверкнули, он снова загородил ей проход и вплотную приблизился к ее лицу.

– Что же тебе нужно?

Она дрогнула. Сначала на долю мгновения отвела взгляд, судорожно пытаясь решить, продолжать пикировку или сдаться. Все ее нутро горело желанием, но гордость заставляла продолжать держать позу. В конце концов, страсть, дополнительно подогреваемая воздействием спиртного, победила. Барьеры рухнули. Она выкрикнула:

– Ты!

Затем бросилась к нему на шею и впилась губами в его губы. Он тут же ответил. Крепко обнял девушку за талию и с силой прижал к себе. Они стояли посреди лестницы и упоительно целовались, не замечая скопившихся сверху и снизу людей. Им уже было все равно.

После банкета он проводил ее до дома. Наедине, в звенящей тишине подъезда, возле ее двери они несколько секунд молча смотрели друг на друга вожделенным взглядом.

– Зайдешь? – запросто спросила Света, ничуть не смущаясь.

Арсений медлил.

– Я даже не знаю, есть ли у тебя кто-нибудь?

– А это сейчас имеет значение?

– Для меня да.

– Ладно, – она прислонилась спиной к грязновато-серой стене. Он опустил глаза в пол. – Да, у меня есть парень, мы встречаемся. Но мы не живем вместе. Я живу с родителями.

Козырев молчал.

Она обхватила его руку и притянула к себе. Они снова слились в страстном поцелуе. Даже через одежду он ощущал телом мягкую, упругую девичью грудь. Руками гладил бедра, все сильнее и сильнее вжимая ее в твердую стену подъезда.

– Пойдем, не бойся. Все уже спят!

Он хотел, очень хотел забыть обо всем на свете и полностью отдаться во власть овладевшего им желания. Но стоило ему хотя бы на секунду отвлечься от процесса, попытаться что-то сказать либо просто сформулировать мысль вербально, упрямый расчетливый мозг тут же включался в работу и воздвигал на пути страсти непреодолимые барьеры.

Арсений отрицательно покачал головой.

– Мне надо идти!

– Что ж…

Света тихонько открыла дверь ключом. Сделала шаг внутрь. Он все еще держал в своей руке кончики ее пальцев. Она вернулась, снова повисла у него на шее, целуя и увлекая за собой внутрь квартиры. Его разум сдался.

Около четырех часов ночи он встал и оделся. Света приподнялась на локте, одеяло сползло, полностью обнажив одну грудь. Темный сосок призывно выделялся на светлом фоне кожи.

– Зачем тебе уезжать? Оставайся! Утром вместе поедем на работу. Поспишь хоть немного.

– Не хочется знакомиться с твоими родителями. Что я им скажу? Как ты им меня представишь?

– Да не нужно ни с кем знакомиться!

Он боролся с искушением снова лечь рядом.

– Нет, извини. Мне лучше уехать.

Света поднялась с постели. Ее обнаженная стройная фигура в свете луны, проникающей сквозь неплотно задернутые шторы, выглядела мистически и светилась каким-то нереальным синеватым оттенком. Этот легкий налет таинственности добавлял эротического очарования. Во всей сцене неприкрыто присутствовала какая-то навязчивая нереальность происходящего, будто события разворачивались внутри управляемого сновидения. Никогда раньше наяву у Козырева не возникали столь четкие ощущения сна. И все же это был не сон.

Девушка накинула поверх голого тела легкий шелковый халатик. Вышла проводить его до двери. На прощание он снова обнял ее. Руки скользили по гладкому шелку, под тонкой тканью прощупывался каждый изгиб практически идеального женского тела. Спина, талия, бедра, ягодицы. Спереди халатик был не менее тонким и еще более приятным на ощупь. Арсений неимоверным усилием воли, путем напряжения всех внутренних сил заставил себя отстраниться и чуть ли не выбежал из квартиры.

– Напиши мне смс, когда доберешься. Хоть что-нибудь, что угодно. Я не засну, я буду ждать!

Козырев кивнул. Света взглядом проводила его до лифта и закрыла дверь.

Он поехал ночевать к родителям. Вика была предупреждена об этом заранее. Спать оставалось всего пару часов, но хотя бы частично ему удастся выполнить данное жене обещание. Про Сашу он даже не вспомнил.

Утром на работе его снова ждали свежие стихи.

 
Темной ночью дождь стучит по крыше,
Ветер носит листья за окном.
Я зову, но ты меня не слышишь.
Ты, наверно, был всего лишь сном.
Ты пришел ко мне ночным виденьем,
Ярким светом вспыхнул в темноте,
А потом бесшумной серой тенью
Растворился в черной пустоте.
Понимаю, что грущу напрасно —
Этот краткий миг счастливым был.
Сладкий сон, волшебный и прекрасный,
На тебя надежду подарил.
 

Когда по прошествии нескольких жарких дней первая эйфория от нового романа немного улеглась, Козырев снова почувствовал, что строить отношения со Светланой совсем не просто. Конечно, он никогда не связывал с ней каких-то долгосрочных планов, не видел перспектив на будущее. Не предполагал, что из них может когда-то получиться что-то серьезное. Это был всего лишь способ победить чувства к Саше. Выход, который подвернулся сам по себе, без особых стараний с его стороны. Он лишь уступил предпринимаемой против него атаке, подчинился судьбе, спокойно плывя по течению жизненной реки.

Впрочем, сказать, что Света была ему абсолютно безразлична, тоже нельзя. Он определенно увлекся, но при этом, в отличие от Сашиного случая, ситуация его совершенно не напрягала. Это было всего лишь небольшое романтически-эротическое приключение, именно так он к нему и относился. Арсений не без оснований считал, что полностью контролирует ситуацию и в любой момент сможет прекратить роман в случае, если он станет мешать его основной жизненной линии.

И все же теперь Козырев поневоле начал считать Светлану «своей девушкой» и уже не мог так равнодушно взирать на ее свободную манеру поведения. Не сказать, чтобы он сильно ревновал, но ему определенно было неприятно наблюдать, как она кокетничает с другими мужчинами. Но это еще полбеды. Оказалось, что Света совсем не так свободна, как ему виделось вначале. Он и сам-то с трудом мог выкроить время, отобрав его у семьи, у работы или у своих научных экспериментов, но даже когда это ему и удавалось, вдруг выяснялось, что именно сейчас девушка не может составить ему компанию.

Учитывая его мнительность, после нескольких подобных накладок Арсению стало казаться, что она нарочно избегает встречи, что он ей не столь дорог и не столь желанен, как ему того хотелось бы. Тогда он предложил планировать встречи заранее, но Света была совершенно не в состоянии заглянуть в будущее хотя бы на несколько дней. Не говоря уже о том, чтобы определиться со временем на будущей неделе. Оба страстно желали свиданий, но объективная невозможность их осуществления приводила к ссорам и неудовлетворенности друг другом.

– Пойми, Арсений, – оправдывалась девушка после очередного его упрека, – у меня тоже есть определенные обязательства, я не могу срываться по первому твоему зову!

– Ну да, срываться ты не можешь и запланировать встречу заранее не можешь тоже. Так как же быть?

– Но ты же знаешь, у меня есть молодой человек, и знаешь, что он очень ревнивый. Он постоянно меня контролирует, звонит, спрашивает, где я, если говорю, что дома – перезванивает на домашний. Если же я хочу куда-то пойти, то я должна сообщить ему куда и с кем. И это он тоже может проверить. Он может даже внезапно заявиться ко мне домой поздно ночью.

– Скажи честно, ты его любишь?

– Я его люблю, – отвечала она и тут же принималась оправдываться: – Ну, мы давно вместе, я привыкла. Ты только не подумай, ты – это другое, с тобой я ощущаю себя… Я не знаю даже, как это выразить… Я будто воспаряю в облака! Это такое блаженство, полная иллюзия счастья… Счастье же не может быть долгим, иначе оно перестанет воодушевлять, вдохновлять.

– И все равно я не понимаю, – злился Арсений, – он тебя так контролирует, зажимает в тисках, ограничивает твою свободу. Ты же не такая! Почему ты ему это позволяешь? Неужели ты не можешь как-то поставить себя, выдвинуть собственные требования?

– Знаешь, как-то не получается!

– Что значит «не получается»? Прояви твердость!

– Я не понимаю, к чему ты клонишь? Ты предлагаешь мне его бросить?

– Даже если и так, не велика потеря!

– Извини, но я же не заставляю тебя уйти от жены!

– Я тоже тебя ничего не заставляю. Поступай как знаешь. Только, пожалуйста, избавь меня от Сережи. Ты хотя бы раз что-то слышала от меня про Вику? Твой Сережа – это твои проблемы. Решай их сама. Я ничего не хочу про них знать!

– Арсений, пожалуйста, не злись! Ты меня очень обижаешь такой постановкой вопроса. Я думаю, мы должны стараться понять друг друга.

– Ты тоже меня обижаешь, когда я в сотый раз не могу допроситься встречи. Неужели я прошу так много?

– Я всегда иду тебе навстречу, когда могу!

– Это да, вот только ты никогда не можешь!

Но иногда им все-таки удавалось встретиться. И тогда на какое-то время они снова растворялись друг в друге, забывали обо всем на свете, полностью погружались в сладостную нирвану. Но после короткого свидания опять возникала тоска, копилось неудовлетворение, которое, в свою очередь, снова выливалось во взаимные упреки и оскорбления.

А Света продолжала выражать чувства в стихотворных посланиях.

 
Жизнь расписать по минутам,
Каждой из них дорожа,
Я не могу почему-то,
Видимо, против душа.
Взбалмошность я на солидность
Не тороплюсь променять.
Так уж устроено, видно,
Что-то внутри у меня.
И на непрочной дощечке
Плыть по волнам бытия
Предпочитает беспечно
Сущность земная моя
 

* * *

Как-то вечером, через несколько недель после конфликта с председателем, Козыреву позвонил Малахов:

– Арсений, у тебя все в порядке?

– Вроде бы да. Нормально все. Не считая обычных мелких неурядиц. А вы почему спрашиваете?

– Ну-ну, ты смотри там! А то знаю я твой характер… Поосторожнее на поворотах! Мало, что ли, тебя жизнь учила?

– Евгений Михайлович, – Козырев насторожился, – да что случилось-то? Говорите как-то загадками. Не похоже на вас.

– Да я сам толком не знаю. Видел вчера Ибрагимова. Случайно встретились… ну там, на одном приеме. Он как бы невзначай спросил, где ты, да что с тобой. Я сперва даже подумал, уж не собираются ли они восстановить группу.

– И что же?

– Ты про группу? А, ну пока ничего определенного. Хотя полностью он не исключил такую возможность. Это сейчас не главное. Главное, он сказал, что тобой интересовались очень серьезные люди. Понимаешь, очень серьезные! Ему попал в руки один запрос… В общем, с самого верха. Ну ты меня понимаешь.

Неприятный холодок пробежал по спине Козырева.

– Арсений, ты меня слышишь?

– Да-да, Евгений Михайлович, я внимательно слушаю, продолжайте!

От учителя не смогла ускользнуть растерянность и даже, пожалуй, некоторый испуг в голосе ученика.

– Ты догадываешься, что бы это могло значить? Откуда ноги растут?

– Да, я думаю, у меня есть кое-какие предположения…

– И что же это?

Козырев молчал.

– Арсений!

– Да так, мелкие неприятности по работе.

– Ничего себе мелкие!

– Поверьте, ничего серьезного.

– И поверил бы. С удовольствием поверил бы, не знай я тебя слишком хорошо!

– Не волнуйтесь, профессор, я разберусь!

– Разберешься? Да ты вообще понимаешь, куда ты влез? Ах, Арсений-Арсений. Не перестаю тебе удивляться. Ну ты же умный парень! Ну неужели нельзя научиться как-то ладить с людьми? Что же ты каждый раз на одни те же грабли!

Козырев пожал плечами, но Малахов, естественно, этого не увидел.

– Давай немедленно звони Ибрагимову! Он всегда к тебе хорошо относился. Узнавай, что там к чему. Надеюсь, он сможет тебе помочь.

– Нет, профессор, этого не требуется. Не волнуйтесь, я сам.

– Что ж такое! Ведешь себя, как маленький нашкодивший капризный ребенок. Они же тебя в порошок сотрут и даже не заметят!

– Евгений Михайлович, ну вы же сами меня учили: «Никакую проблему невозможно решить на том же уровне, на каком она возникла»^[61].

– Да, но… Я даже не могу себе представить, на каком еще более высоком уровне… – Малахов запнулся. – Арсений, я всерьез за тебя опасаюсь. На этот раз не до шуток! Давай встретимся, все обсудим. Какие у них к тебе претензии?

– Ну если в двух словах, они хотят заграбастать одну крупную и перспективную компанию, пытаясь воспользоваться болезнью основного акционера. Вроде бы все законно, но слишком уж смахивает на рейдерский захват. Я им не даю этого сделать. По мере сил.

– Поверь, они затевают что-то очень серьезное! Ибрагимов бы не стал беспокоиться по пустякам!

Мудрый профессор, как всегда, оказался прав. Неприятности не заставили себя долго ждать. Вскоре позвонили из банка и потребовали немедленного возврата кредита. Конечно, Козырев за время работы в «Меркурии» существенно поправил свое материальное положение, но полностью расплатиться с долгами еще не успел. Да и не стремился особенно. Пока молодой, хотелось пожить для себя. Он успел купить автомобиль, значительные средства вкладывал в модернизацию своей мини-лаборатории. Неожиданный сюрприз пришелся весьма некстати. В тексте огромного договора действительно существовал пункт, в соответствии с которым банк имел право потребовать досрочный возврат средств в любой момент. В случае отказа Козырев в судебном порядке лишался квартиры.

Первым делом он попробовал перекредитоваться в каком-нибудь другом банке, обзвонил несколько вариантов, но очень скоро понял всю безнадежность затеи. Вероятно, его внесли в базу данных недобросовестных заемщиков и каждый раз после непродолжительной проверки он неизменно получал один и тот же ответ: «Извините, но наш банк вынужден отказать вам в предоставлении кредита».

Безрезультатно побившись головой об стену, Арсений уже начал было продумывать другие варианты, когда раздался телефонный звонок. Вежливый незнакомый голос предложил быстро уладить все проблемы при условии, что Козырев немедленно увольняется из «Меркурия». Кроме этого ему была обещана немалая сумма в качестве отступных. Он с возмущением отверг предложение неизвестного. Тот попытался было перейти к угрозам, но Арсений уже положил трубку.

– Что ж, теперь, по крайней мере, не остается никаких сомнений: Корнейчук, «Меркурий», банки, Ибрагимов. Все эти недавние события являлись звеньями одной цепи и не предвещали ничего хорошего.

Впрочем, проблема с кредитом решилась довольно просто. Козырев проговорился Алексею, и тот быстро сумел найти недостающую сумму у своих родственников. Несмотря на всю вражду, каждый из Линерштейнов понимал: Козырев рьяно, даже во вред себе самому, отстаивает именно их интересы. Как же можно было в подобной ситуации не протянуть ему руку помощи?

Однако неприятности только начинались.

* * *

Вика, безусловно, чувствовала, что у мужа возник роман на стороне. Хотя прямых и явных доказательств тому не было. Арсений вел себя чрезвычайно аккуратно, и любые ее подозрения сводились скорее к тревожным звоночкам необычайно чувствительной женской интуиции, нежели к чему-то более осязаемому и материальному. Какие-то нюансы интонации, новые, необычные и непривычные манеры, жесты, поступки. Необоснованное чувство тревоги, когда он вечерами задерживался на работе. Почему? Раньше такого не было, ведь он нередко приходил за полночь. Но всегда предупреждал, звонил. Он и теперь звонил. Вот только все чаще почему-то с мобильного. Нет, прежде тоже так бывало. Иногда он набирал ей прямо с совещания. Но эти исключения теперь почему-то становились правилом.

А когда возвращался домой, все вроде было как прежде, только взгляд чуть быстрее, дежурный поцелуй чуть холоднее. Подсознание независимо от нее моментально собирало воедино все эти мелочи, анализировало и выдавало предупредительный сигнал: «Осторожно, измена!»

Говорят, что в мозгу каждого разумного существа имеются так называемые «зеркальные нейроны», которые способны улавливать состояние таких же нейронов близкого человека. Вот почему иногда не нужны слова, чтобы понять настроение подруги или супруга.